Последние хозяева Кремля - страница 6

„Пока остаются капитализм и социализм мы мирно жить не можем: либо тот, либо другой в конце концов победит, либо по Советской республике будут петь панихиды, либо по мировому капитализму”. Порой кажется, что капитализм обречен. Но Брежневу невдомек, что остается совсем немного лет, когда начнут петь панихиду и по социализму и по основанной Ильичем Первым „Советской республике”. На часах истории отсчет приближающегося к ней времени уже начался. 7 ноября 1980 г., выступая в Нью-Йорке, я сказал, что мы до этого доживем. Хотя верили в это многие, уверенных в том, что это произойдет на самом деле и так скоро было немного.

Брежнев, следуя правилам ленинско-сталинской стратегии, „использует вражду между капиталистическими странами” и делает все, чтобы служили панихиду по капитализму.

Он полностью следовал ленинско-сталинской стратегии „слабого звена, ухватившись за которое надо вытянуть всю цепь”. Нежелание западных демократий, занятых научно-технической революцией, обеспечившей им невиданное процветание, уделить достаточно средств на оборону, их пренебрежение к тому, что происходит на периферии стран Запада, где ведутся так называемые освободительные войны, их непонимание того, какое значение приобрели террористическо-подрывные действия в сочетании с непрерывной массированной пропагандой, позволило брежневскому руководству нанести врагу серьезный ущерб.

О масштабе развязанного в тылу западных стран террора, за кулисами которого стоял возглавляемый Андроповым КГБ, говорят следующие цифры. В 1971 году было совершено 279 террористических акций, а в 1980 году — 1709! Количество убийств, совершенных террористами, возросло за десятилетие после 1971 г. с 17 до 1169!

Как писал в разгар разрядки в 1975 году тогдашний министр обороны маршал Гречко в своей книге „Вооруженные силы советского государства”, „советская военная доктрина всегда рассматривала наступление как главный вид боя и придерживается этого взгляда и сегодня... Только решительное наступление может привести к победе над врагом”. Такое наступление и было проведено в брежневские годы. Что бы потом ни говорили о времени Брежнева, называя его застойным, в этом отношении его таким назвать нельзя.

А.Сахаров был прав, когда писал об отсталости „эмпирико-конъюнктурного” подхода к политике. Но он не учел того, что на восстановление своего влияния в потерянных вследствие применения „эмпирико-конъюнктурного” подхода регионах Западу придется тратить много сил и средств, которые он смог бы с большей пользой вложить в развитие своей экономики, добившись тем самым еще большего научно-технического и социального прогресса, став еще более в этом отношении недосягаемым для Советского Союза, и что победа коммунистов, к примеру, во Вьетнаме, нанесет американцам такую травму, которая надолго подорвет их волю к активным действиям на международной арене. К тому же, если успехи приходят один за другим, то это деморализует противника и укрепляет мораль внутри империи, где все больше и больше времени проводящего в очередях за всем необходимым обывателя это преисполняет чувством имперской гордости.

В общем, несмотря на все разговоры о разрядке и тосты с Никсоном за смягчение напряженности, и в брежневские времена, как и прежде, число советских ракет, нацеленных на Запад, продолжало расти, и планета по-прежнему пребывала в беспокойном, хотя и не отмеченном большой войной, но и без надежного мира состоянии, которое можно назвать равновесием страха и ужаса.

Но хотя внешне все было так же блестяще, как бриллианты на новом ордене Брежнева, отходивший от станции Минеральные Воды поезд заставлял вспомнить рисующий действительное положение дел за фасадом империи анекдот о поезде, в котором в разное время едут советские вожди.

Говорят, что когда Сталину доложили, что перед поездом нет рельсов, он приказал расстрелять всех, кому стало об этом известно, кто мог прийти к такому заключению, а заодно и всех, кто расстреливал, и ехать вперед. Когда об этом сказали Хрущеву, тот предложил переложить вперед рельсы, оставшиеся позади, и продолжать движение. Сменивший его Брежнев, узнав, что двигаться опасно, предложил просто покачивать вагон и тем самым создавать иллюзию движения. История не сохранила высказываний по этому поводу промелькнувших, как тени, Андропова и Черненко, но пришедший им на смену Горбачев, узнав о том, что рельсов нет, заявит: „У нас гласность, потому говорю, товарищи, откровенно: никаких рельсов впереди нет!”