Последние хозяева Кремля - страница 7

Все это было лучше, чем кому-либо другому, известно довольно помахивающему вслед поезду генсека, стоящему рядом с Горбачевым человеку, которому он обязан своим переездом в столицу и который с полным основанием считает, что ему в не меньшей, а может, и в большей степени, чем Брежневу, полагается орден „Победы”, ему, Юрию Андропову, носителю негласного титула охранителя империи, путь к обладанию которым ему открыли неожиданные события, развернувшиеся в далеких от советских границ краях.

ВОРОТА ЛУБЯНКИ

Праздник был в самом разгаре. Кругом произносили тосты, опрокидывая одну рюмку за другой, громко пели. Никто не обратил внимания на то, как гостья вышла из-за стола и покинула зал. Быстро набрав какой-то номер телефона, она прошла к себе в комнату. Чемодан был приготовлен уже заранее. Захватив его, она вышла на улицу. Из темноты вынырнуло такси. Втолкнув торопливо чемодан, она назвала адрес.

В Москве в этот день праздновали 8 марта. Здесь еще никто не знал о том, что произошло на вечере в советском посольстве в Индии.

Попетляв по пустынным в эти часы улицам Дели, такси, наконец, остановилось перед входом в американское посольство. Выгрузив чемодан, который теперь казался особенно тяжелым, и расплатившись, женщина подошла к стоявшему у ворот морскому пехотинцу. Поговорив с посетительницей, солдат провел ее вовнутрь. Через несколько минут в приемной появились работники посольства. Она протянула им свой советский паспорт и назвала себя.

В комнате повисла напряженная тишина. Короткие секунды казались ей вечностью. Наконец один из изучавших паспорт американцев спросил:

- Вы говорите, что ваш отец Сталин? Тот самый Сталин? — в голосе его звучало с трудом скрываемое изумление.

- Да, тот самый, - коротко подтвердила Светлана Аллилуева.

Когда весть о побеге дочери Сталина достигла Москвы, там ей сначала отказывались верить. Это казалось невероятным... Дочь Сталина бежит на Запад - одна мысль об этом приводила в состояние шока.

В Кремле не знали что делать. На Лубянке царила растерянность. Председатель КГБ В. Семичастный отдает приказ похитить беглянку и доставить в Советский Союз несмотря ни на что. Предпринимается несколько попыток, но все они заканчиваются неудачей. При этом множество советских разведчиков, которых сохраняли для более важных заданий, было раскрыто и арестовано. Это — грандиозный провал, и он не мог остаться без последствий.

Как раз в это время развернувшаяся между двумя группировками в Кремле борьба за власть достигла своего апогея. Бывший комсомольский вождь Александр Шелепин только и ждал подходящего случая, чтобы совершить решающий прыжок. В своих руках он сумел сконцентрировать огромную силу. Когда в газетах перечислялись все его титулы, они занимали несколько строчек. Он был и членом Политбюро, и секретарем ЦК, и заместителем председателя Совета Министров СССР, и председателем комитета партийно-государственного контроля. Если к этому добавить, что многие из тех, кто работал с ним в ЦК комсомола (малом ЦК, как его называли), теперь занимали важные посты в „большом ЦК”, а КГБ было заполнено его ставленниками, включая и председателя В. Семичастного, то оказывалось, что власть и влияние, которыми уже располагал Шелепин, совсем немногим уступали влиянию и власти Брежнева. Казалось, ничто не может остановить „железного Шурика” на его пути к креслу генсека. Побег Аллилуевой рушил все его планы, хотя он об этом еще и не знает.

Как человек, прошедший кремлевскую школу, Шелепин понимает, что удар, который теперь неминуемо обрушится на Семичастного, не пройдет бесследно и для него. Он предпринимает отчаянные усилия, чтобы спасти положение. И ему это отчасти удается. Но в решающий момент в большую политику вмешивается такая банальная вещь, как аппендицит. В мае „Железного Шурика” увозят в Кремлевку.

Побег Аллилуевой, о котором секретарь ЦК Юрий Андропов был должным образом поставлен в известность, не представлялся ему событием, способным оказать какое-либо влияние на его карьеру и потому он не проявил к нему интереса больше, чем требовалось. Конечно, ему ясно, что это вызовет обострение в борьбе Шелепина с Брежневым. Поддерживать Шелепина он не собирался.