Последний бросок на запад - страница 23

— Ого! — восхищенно воскликнул Вадим. — Может, он скоро настоящим капиталистом станет, тогда и вам ездить не придется.

Ненадолго воцарилось молчание.

— Мы тоже в Югославию едем, — вдруг раскололся Чернышев. — Там сейчас все мужчины на войне, так что работать некому. Платят не сильно много, но по нашим меркам достаточно прилично.

— Странно, — удивилась Мария Павловна. — Сколько тут югославов работает, а вы туда едете. На своих у них денег не хватает, а на вас…

— Ну что ж такого, — сказал Вадим. — Трудовая миграция — обычное дело.

Емельянов незаметно толкнул друга ногой, опасаясь, что тот наговорит Лишнего. А им еще несколько границ пересекать.

Возникла неловкая пауза. Чтобы как-то замять смущение, Мария Павловна достала бутылку вина и предложила выпить за знакомство.

Парни для приличия дружно принялись отказываться, но недолго. Бутылка была открыта и после первого же бокала Вадим побежал в ресторан за добавкой; спустя несколько минут он вернулся с литром водки.

От водки Дима отказался и вышел в тамбур покурить. Здесь уже стояло несколько человек, создавая в небольшом коридорчике плотную завесу табачного дыма. Они были не из команды Юры, однако их праздная беседа заинтересовала Дмитрия, и он прислушался.

— Да не может быть, чтобы они только за свой счет воевали. Ясно, что мусульман поддерживают богатые арабы, хорватов — Запад, а сербов финансирует Москва, — говорил мужчина в солидных роговых очках, одетый в спортивный костюм.

— Да ну, бросьте, — категорично отвечал ему толстый и лысый собеседник. — Не знаю, как другие, но Ельцин на это не пойдет. У него и так Чечня небось в печенках сидит. Весь бюджет эта бойня сожрала.

— Вы не правы, друг мой, — сказал очкарик. — Чечня Чечней, а о Балканах Кремль тоже не забывает. Это большая политика, — он выразительно поднял палец. — Правда, у России на сербов денег маловато.

— Там русские наемники воюют, — сказал лысый. — И что же, по-вашему, им Москва деньги платит?

— Нет, что вы. Здесь это финансируется какими-то окольными путями. Не знаю кем. Да и потом, там наем-ников-то раз-два и обчелся. Их просто боснийские сербы завлекают обещаниями, а потом используют как пушечное мясо, чтобы самим головы не подставлять. У меня племянник недавно оттуда вернулся. Таких ужасов порассказал, что просто волосы дыбом на голове встают. А деньгами там и не пахнет вовсе.

— А что он там делал? Воевал?

— Он журналист. Ездит по горячим точкам. Вот где деньги зарабатывает, так зарабатывает.

Постепенно разговор переключился на другое. Дима потушил окурок в пепельнице из жестянки и вышел из тамбура. Ему захотелось поделиться услышанным с Чернышевым. Что он думает по этому поводу — не влипнуть бы им с этим делом, не попасть бы в рискованную заваруху да еше задаром?

Но зайдя в купе и посмотрев на раскрасневшиеся лица своих попутчиков, Емельянов потерял желание с ними говорить. Сам он очень редко употреблял спиртное, занятия спортом не позволяли. А уж общаться с пьяными он вообще терпеть не мог.

У него что-то спросили, но он, не отвечая и не раздеваясь, залез на верхнюю полку и накрыл голову подушкой. Многолетние тренировки приучили организм засыпать не по желанию, а по заказу, так что уже через пятнадцать минут Дима спал, не обращая внимания на шум внизу.

На следующее утро поезд надолго остановился в Унгенах. Новая граница. Все ждали очередного досмотра. Но никто из пограничников в вагон почему-то не прошел. Поезд тронулся.

— По-моему, это уже Румыния. Только странно, что и наши, и их таможенники обошли нас своим вниманием. Обычно все вверх дном переворачивают или как минимум с грозным видом в купе заходят и проверяют документы, — удивилась Мария Павловна.

— Ну и черт с ними, — сонно отозвался Чернышев. — Нам же проблем меньше.

За окном было темно и пасмурно. Крупные капли дождя стекали по стеклу, вычерчивая на влажном стекле причудливые траектории.

«Вот я и на Балканах, — подумал Емельянов. — Хрен меня тут какой уголовный розыск найдет. А может, и не ищет? А может, я вообще нигде никому не нужен?»

Он спустился с верхней полки и вышел в коридор.