Последний - на Арлингтонском кладбище - страница 13

— Вы наняли меня сдавать напрокат свою яхту, и я сдавал. Она потребовалась журналу «Плейхауз» для совещания по сбыту. Они обманули меня, так что привлекайте их.

— Но ответственность несете вы, — сказал Хартфорд. — Я свяжусь со своими адвокатами, потом позвоню вам еще.

И повесил трубку.

«Ну и ну, — подумал Меллон. — Вот тебе и прокат яхт. Два года обивал в Нассау пороги бесчестных белых бизнесменов и продажных черных политиканов, в конце концов сумел завести прибыльное маклерство, а тут на тебе. И поделом мне!»

Меллон понимал, что Хартфорд прав. Сдавая этот большой ял, он догадывался, что у Келлнера, сотрудника журнала, на уме не дело, а что-то другое: в основном «распространителями» оказались восемнадцати-девятнадцатилетние нимфы. Но он пошел на этот риск. Сделка была очень удачной — восемь тысяч долларов за неделю.

Никто еще не выкладывал столько!

Надо ж было одной идиотке шлепнуться за борт! Из-за нее он попал на первые страницы газет и лишился своего дела. Ну и везет же тебе, Меллон!

Он вышел из дока и поглядел на «Треску», прекрасный ял с изящными очертаниями быстроходного судна ньюпортской постройки. Из-за таких вот яхт он и занялся маклерством. Вся его жизнь, не считая того краткого эпизода в Вашингтоне, была связана с яхтами.

Его подручный, негр Рафаэль, оттирал палубу.

— Плохо дело, — бормотал он, — плохо дело.

— Что плохо?

— Все прожжено сигаретами. Миста Хартфорд увидит и будет сердит.

— А что еще они натворили?

Негр улыбнулся, обнажив ослепительно белые и сверкающие золотые зубы.

— Поломали стулья, разбили стаканы, порвали матрацы… На славу повеселились, да!

— А мы с тобой из-за них потеряем работу, — раздраженно сказал Меллон. Он шагнул на сходни и осторожно перешел на палубу, потом нырнул в проход, ведущий к каютам. Бар с высокими, привинченными к полу табуретами и беспорядочно расставленными красными шезлонгами находился в кормовой части. Выглядел он не так уж скверно. Рафаэль, как всегда, поработал на совесть.

Ну и накурили же они здесь, господи! Запах гашиша еще держался три дня спустя. Вся обстановка пропиталась им. Меллон зашел за стойку и увидел картонные коробки с битой посудой, потом вышел в коридор и тут же наткнулся на сломанную мебель, собранную Рафаэлем. На окрашенной стене бросалась в глаза длинная, безобразная царапина. Чем тут занимались эти идиоты?

На сегодня хватит. Завтра он подсчитает убытки и отправит Келлнеру письмо.

Келлнер побоится огласки и немедленно вышлет чек.

Но его делам в Нассау пришел конец. Если маклер хочет оставаться при деле, он не станет зарабатывать легкие деньги, рискуя чьей-то яхтой.

Меллон поднялся наверх, похлопал Рафаэля по спине и сошел на берег. К нему подбежала девочка-негритянка, дочка его секретарши.

— Телеграмма, — сказала она.

Через две минуты он звонил Джорджу Уильямсу в Вашингтон. Этот человек из министерства юстиции сказал, что прилетит повидать его. А потом задал странный вопрос:

— Вы не получали анонимного письма?

— Все мои кредиторы подписываются, — ответил Меллон.

— Ваша фамилия есть в письме с угрозой убийства, — сказал Уильямс.

— Моя фамилия? Угроза убийства? С какой стати кому-то убивать меня! Господи, я всего-навсего яхт-маклер.

— Вы работали в администрации Кеннеди?

Меллон пришел в такое недоумение, что едва смог ответить.

— Вряд ли это можно назвать так. Я три месяца был служителем в сенате, это мое самое близкое отношение к Кеннеди.

Из дневника Аллени Лоуэлла

…запись от 23/Х-1973 года

Вашингтонский поезд стоял у перрона, пар и сжатый воздух окутывали колеса. Аллен Лоуэлл поднялся с портфелем и чемоданом во второй вагон и сел недалеко от двери.

Портфель он поставил на соседнее сиденье и все время держал на нем руку; но была пятница, вторая половина дня, в вагоне почти не оставалось свободных мест, и рослый негр в дашики