Последний повелитель Марса - страница 14
Глянув в окошко на его дверце, я увидел как в камере бьётся неистово бело-голубое с оранжевыми всполохами пламя. Корпус движителя подрагивал в такт ударам. По всей видимости, здесь топлива пока что достаточно. Я двинулся к следующей тумбе.
Путешествие между тумбами чем-то напоминало перемещение по палубе корабля в шторм. Поскольку трясло изрядно, передвигаться приходилось держась за ручки на шкафах. Наверное, именно для этого они и были предназначены, но даже если нет — то послужили мне в тот момент неплохой опорой.
Добравшись до следующего движителя, я заглянул в смотровое окно. Где-то на границе видимости, на дне камеры тлел уголёк. Приложив руку к движителю, я не почувствовал привычных ударов. Тогда я нажал на педаль носком своего ботинка. Нога ощутила слабый толчок и я отпустил педаль. Посмотрев в окошко, увидел темень. Очевидно, я справился с этой частью и осталось загрузить в движитель новый резервуар с топливом.
Я достал из соседнего ящика резервуар — свёрток, напоминающий динамитную шашку. Открыл дверцу движителя, вытянул за трос кольцо держателя, нацепил на него свёрток и аккуратно вернул обратно. Закрыл дверцу, заглянул в окошко. Там всё так же была темень. Я, как было велено, потянул за шнур.
— Джозеф, скорее! На четвёртом давно всё выгорело! — раздался окрик Уэллса. Я от неожиданности сначала растерялся, но потом вдруг увидел на каждом движителе выгравированную цифру с его номером. Удивительно, как я не заметил их раньше?..
Четвёртым был как раз тот, к которому я подошёл вначале. Уже попривыкнув и обретя некоторую сноровку, я быстро переместился к нему и загрузил новой порцией топлива. Потянув шнур, стал гадать, куда направиться дальше. Очевидно, что четвёртый и пятый проработают какое-то время. Значит, остались прочие шесть, которые также должны израсходовать свою смесь в ближайшее время. Но к какому из них бежать в первую очередь?..
Уэллс неотрывно следил за тем, чтобы машина выдерживала положение, строго перпендикулярное земной поверхности. Помогал ему в этом стеклянный шар с градуировкой, заполненный жидкостью и восемь верньеров вокруг него, регулирующих мощность каждого движителя. Пузырёк воздуха в шаре должен был занимать положение согласно расчётам Уэллса и показаниям хронометра. Всё это требовало высочайшей внимательности. Однако он всё же своими подсказками существенно облегчал мою задачу:
— Джозеф, следите за шнурами. Те, что поднялись до максимальной отметки, указывают на то, что смеси осталось мало или не осталось вовсе. Следуйте в первую очередь к этим движителям, — прокричал он, не отрываясь от своего дела.
С того момента я точно знал порядок их перезагрузки и дело пошло на лад. Я освоился со своей ролью и уже не метался, а двигался размеренно, всегда зная, куда идти в следующий момент времени. У меня были даже кратковременные перерывы, в один из которых я умудрился достать табак и сжевать порцию.
Всё окончилось внезапно. Уэллс встал со своего места, на лице его в капельках пота была победоносная улыбка. Я собирался переместиться к следующему натянутому шнуру, но он остановил меня:
— Довольно, Джозеф. Мы покинули Землю.
о тяготах далёкого путешествия сквозь эфир
Я удивился.
— Как? Уже? Быть того не может.
— Взгляните наружу.
В иллюминаторе была абсолютная чернота неба, заполненная мириадами звёзд. Некоторые были велики словно бусины, другие мизерны как уколы иглы. Всю нижнюю половину круглого стекла занимал огромный зелёно-голубой диск.
И вдруг меня пронзило. Это же Земля! Та самая твердь, без которой я себя не представляю — вдруг стала чем-то отдельным; огромным блюдом, на котором посреди синевы водной глади зелёные континенты выглядели как брокколи, жёлтые пустыни были похожи на кукурузную кашу, которую варила моя матушка, а города и дороги были едва различимыми клубками серой нити с нанизанными на неё разноцветными бусинами… И вот уже я могу смотреть на Марс и Землю, как на родных брата и сестру.