Последний выход - страница 38

И он сломался. Побледнел, сглотнул и тоже кивнул головой, а потом первым шагнул как сомнамбула в сторону аномалий.

— Стой! — Я ухватил его за рукав. — Не так резво. Костюм застегнуть, маску на лицо. Оружие все разрядили, патроны спрятали. Я первый, так и быть, поработаю еще раз отмычкой для вас…

Не буду описывать, как это было. В человеческом языке подходящих слов все равно нет. Маска защитила лицо, руки я спрятал подмышки и все равно было худо. Как никак я был всего лишь в подбитой кевларом куртке, которая неплохо защищает от ножа или собачьих клыков, но уж никак не от высоких температур. Была еще одна проблема, о которой я сразу не подумал — бетонный пол и стены от жара потрескались и частично выгорели, так что я чуть было не подвернул ногу в одной из таких ям.

Однако — все проскочили.

И все были живы, даже серьезных ожогов ни у кого не оказалось, вот только наши с Дикобразом куртки практически кончились, придется потом новые покупать.

— Надо выпить. — хрипло сказал Дикобраз, приваливаясь к стенке. — Давай свой спирт, Ботаник, считай — ты мне его должен за вредность.

Спирт я, конечно, отдал, жалко что ли…

Страха в Зоне много, в любом количестве и на любой вкус: подвальный кошмар Выбросов, знобящий мандраж аномальных полей, обжигающий испуг при встрече с кровососом, злой кураж перестрелок тоже густо замешан на нем же, а есть еще расчетливое опасение встречи с бандитами, ужас перед контролерами, нудная трясучка ночных караулов. Да и весь облик Зоны с ее сушеными деревьями, мумифицированными трупами, покореженной техникой и мертвыми развалинами густо пропитан ощущением скорой гибели.

Однако увидев эту дверь, я понял, что о страхе знаю далеко не все… Клянусь, если бы кто-нибудь из них тут же предложил повернуть обратно, я немедленно рванул бы назад и плевать я хотел на такие простые и понятные аномалии.

И дело не в том, что неведомый шутник собрал и развесил здесь десятка два запрещающих табличек: от корректного «Осторожно. Высокое напряжение», до банальной самоделки «Не влезай — убьет». Черный юмор для нас главная и единственная возможность сохранить рассудок. Ну, не считая спирта, конечно. Просто стоило мне пройти последний поворот, как прямо в лицо ощутимо пахнуло реальной угрозой, словно я обеими ногами встал на самый край глубокого обрыва. Вначале я такую острую реакцию списал на одуряющий запах горелого мяса, который сам по себе не так уж и плох — если жарят свинину. Но это же был рядовой Левченко, вернее, то, во что он превратился…

Какого черта он бросил свой пост и в одиночку пошел к этой двери у него уже не спросишь: парень видно прошел прямо через «жарки» и теперь на нем не было ни лица, ни одежды. Все это превратилось в сплошную горелую корку. Самое страшное, что при этом еще дышал…

— Мать моя…. — Прошептал Оператор и немедленно начал снимать и его, и все что здесь было.

При этом видно было, что его сейчас стошнит, так что работал он, видимо, на автомате, также как профессор читает лекции. Я поступил проще: вынул «стечкина» и одной пулей пресек этот кошмар. После чего подцепил труп прикладом дробовика и оттащил в сторонку, так, чтобы он не загораживал дверь.

Теперь оставалось только повернуть штурвал и войти туда, что мы сдуру и сделали, причем открывал дверь Дикобраз и он же первым шагнул внутрь.

Ну вот, совсем другое дело. Тут имелось все, чего мне не хватало на двух верхних уровнях: ковроленовая дорожка на полу и пластиковые панели на стенах (значит строили в начале 2000-х, не раньше), потолочные люминесцентные светильники, функционирующие до сих пор, фотообои в некоторых помещениях и еще много чего хорошего, даже автоматы с газировкой, представьте себе. И здесь нигде не торчали надоевшие до икоты трубы и громоздкие ржавые механизмы — короче, это и была настоящая Лаборатория, или, как минимум, ее жилой сектор.

Что характерно, здесь не было мутантов и аномалий, а также людей, ни живых, ни мертвых.

И посредине этого комфорта я с каждым шагом все больше и больше сворачиался в трубочку. Явного ощущения угрозы пока не было: светло, сухо, чисто (даже пыли не было почти) — и все равно я не мог отделаться от ощущения, что с каждым шагом углубляюсь в вязкий густой туман. Это здорово напоминало один из моих дежурных кошмаров, где я падаю куда-то, проваливаюсь в трясину — в общем против своей воли погружаюсь туда, где нет ничего хорошего в конце.