Последний звонок. Том 2 - страница 43
«Позволишь иначе? Отступись, дурачок, у тебя уже мозги в кашу, ты не вынесешь того, что начнется по приземлении. Иди сюда. — Я толкнул ближайшую дверь, и она открылась. Тот самый оазис, где несколько последних часов томился я. — Сиди смирно, и я верну твою жизнь в целости и сохранности».
Алкоголь подействовал и на меня, я ощутил возможность, о которой раньше всерьез не думал. И Борис, кажется, вознамерился довести меня до ее применения. Скрючился в три погибели и бормотал, как молитву: «Это пройдет, это просто алкогольное опьянение, это пройдет, это…»
Я сделал шаг, и он попятился, схватился за ручку следующей двери, как будто его тащила назад неведомая сила. «Чтение поверхностных мыслей», — гласила табличка.
«Зачем ты их сторожишь? Ты ведь никогда не наберешься смелости воспользоваться хоть чем-то».
«И тебе не дам!» — Визжит. Противно, как девчонка.
Со следующим моим шагом его оторвало от ручки, понесло дальше. Я толкнул дверь — закрыто.
«Если бы не стеснялся пользоваться игрушками, которые я тебе оставил, знал бы, что Катя хочет ребенка».
В этот момент что-то случилось. Как будто хлопнула одна из дверей, из нее вырвался сквозняк, и… Самолет тряхнуло. Вот теперь он по-настоящему испугался.
«У меня не должно быть детей. Никогда. Я больной!»
Какая уверенность, какое благородство, надо же. Куда мне заплакать? Как назло, ни тряпки, ни платочка. Пнул дверь с «Поверхностным чтением» — скрипнула, но не сдалась.
«Я не хочу разрушать твой разум, Боря. Но могу это сделать легко. Ты же чувствуешь. Отступись».
Он молчал, но отступать не собирался. Все еще не верит? Или хочет узнать, надолго ли его хватит?
— Скажите, Олег, у вас есть дети? — обратился я к своему собутыльнику.
Тот, оказывается, успел достать ежедневник и с умным видом в него уставился. Услышав мой вопрос, просиял. Потомство, имущество и статус — вот три кита, на которых покоится самолюбие человека. Главное знать, где гладить.
— Да, парню семнадцать уже, а дочке десять. Сейчас фотку покажу.
Он полез во внутренний карман — не в тот, где была бутылка, в другой, — и достал бумажник. Открыл его. Я увидел семейное фото где-то на природе. Зеленая трава, лесной массив на заднем плане, счастливая улыбающаяся семья.
«Вот чего ты лишил Катю. А что взамен? До старости нянчиться с пускающим слюни дебилом? Большая удача, что ты худо-бедно функционален, как мужчина. Когда лекарства окончательно похерят и это, она останется ни с чем. Ни мужчины, ни детей, ни возраста, в котором еще можно что-то менять».
Самолет тряхнуло сильнее.
— Да что ж такое там, — пробормотал Олег и наклонился поднять бумажник. Я использовал заминку, чтобы вновь оказаться в коридоре.
«Давненько тебя так не расшатывали, а? Это еще не конец. Сейчас от твоей уверенности камня на камне не останется. Прошу последний раз: спрячься от жизни, как делал всегда, и я оставлю твои драгоценные иллюзии. Наслаждайся своей великой миссией, храни порченое семя, которому не место в мире, до стандартов которого тебе не дотянуться».
«Катя счастлива со мной!»
«Показать тебе, как она была счастлива со мной? А ведь я могу осуществить все ее мечты, даже больше, чем она осмелится когда-нибудь сформулировать».
«Не смей!»
«Отступись».
«Уйди из моей головы!»
Я открыл глаза и достал телефон Юли из кармана, включил.
— А вот моя дочь, — показал я снимок Олегу.
— Симпатичная, — отметил тот.
— Ну, слава богу, от меня ей только ум достался, всякие сверхъестественные способности. Внешностью больше в мать пошла. Да вы же ее видели. — Я мотнул головой назад, туда, где сидели Дима и Маша.
Олег сообразил, о ком идет речь, одновременно с Борисом. Но если Олег сперва озадачился, а потом нахмурился, то Брик захлебнулся мысленным воплем. Отчаяние, ужас, неверие…
— Так сложилось, что я отлучился надолго и не видел дочку ни разу. Она даже не знает о моем существовании. Как раз когда я вернулся, она сбежала из дома, оставив ложный след. Мы с моим другом и ее матерью весь Красноярск вверх дном перевернули, а в результате спасли от суицида совершенно постороннюю девочку. Три дня потеряны впустую. Но теперь я точно знаю, что Юля в Москве. Ах, я не сказал? Ее зовут Юля. Это наша дочь — моя и Марии. Мы зачали ее, когда учились в одиннадцатом классе.