Последняя орбита - страница 32

Бурмаков, поглядывая на экран, на котором бушевала слепая стихия, был необычайно молчаливым, сосредоточенным. Будто всю свою энергию оставил там, около вулкана.

Витя подумал, что капитана огорчил этот разбуженный ими вулкан:

— Набезобразничали мы ...

— Просто ускорили события, — Бурмаков пожал плечами.

Павел вопросительно взглянул на него.

— Да, — сказал Бурмаков, — есть новости более странные. — Он раскрыл кулак, и товарищи увидели на его ладони небольшую капсулу, в которых обычно хранились кристаллики видеозапи­си. — Это я видел в пещере. Пойдемте, покажу.

Космонавты перешли в рубку. Степан Васильевич не просто демонстрировал запись. Он часто останавливал ее, объяснял кад­ры, высказывал соображения.

Павел с Витей увидели пещеру, просторную, высокую. У вхо­да горбились песчаные дюны, нанесенные пылевыми бурями. Дальше песка стало меньше, а вскоре он пропал совсем. Даже сильные марсианские ветры не могли его забросить так далеко.

— По моему мнению, внутри горы когда-то был мощный лед­ник, а может, и вся гора была покрыта толстой ледовой шапкой. Лед таял, и так, наверное, образовалось это ущелье, похожее на русло. Но не это главное. С тех пор прошло много времени, отпо­лированные льдом гранитные стены пещеры, безусловно, разру­шились, потрескались, осыпались...

На экране появилась крутая, в щербинках, стена. Она сверка­ла под лучом фонаря, переливалась радужными искорками.

— Однако смотрите...

Луч фонаря скользнул и уперся в свод.

— Естественно, лед, когда заполнял пещеру, образовывал ее, мог придать стенам любые очертания. Но что вы скажете вот об этом?

Пещера сузилась. Было похоже, что где-то близко она закон­чится. Тысячелетия и здесь напоминали о своей разрушительной деятельности. Вокруг были те же трещины, выбоины, колдоби­ны. Только место, где стена соединялась со сводом, выглядело необычно. Оно не было полукруглым, как везде, пусть и непра­вильной формы, а строго прямоугольным.

— Всемогущая природа, — Павел не нашел в этом ничего не­обычного.

— И тут? — голос Бурмакова сел.

Пересекая каменный пол, тянулась прямая, не слишком глу­бокая выемка. Она врезалась в стену и поднималась вертикально, теряясь примерно на метровой высоте. Почти то же самое было и на противоположной стене. Только там следы выемки выше по­являлись снова.

— Хотел бы я быть уверенным, что в этом виновна мать-природа, — сказал Бурмаков, остановив кадр. — А что, если это осталось от какой-то заслонки, например, или от ворот, которые отгораживали что-то или кого-то?

Павел покачал головой:

— Такое могли сделать люди, а мы на Марсе, Степан Василь­евич.

— Бьешь меня моими же аргументами? — капитан от волне­ния не заметил, что обратился к Павлу на «ты».

— Это одно. Второе — зачем лезть в каменный мешок, если хватает места снаружи? Ведь, опять-таки, врагов наверняка тут у них не было.

— Пришельцы? — у Вити загорелись глаза.

— Не в том дело, Виктор, — Бурмаков ие утверждал, а раз­мышлял. — Может, что-то такое было и снаружи, только время там все стерло. Время и сюда добралось.

Павел, который на Земле был горячим сторонником гипотез о пришельцах, принял гипотезу капитана как интересную, но не более. Слишком пустынным был Марс, чтобы серьезно говорить о чем-нибудь, созданном разумом.

IV

Нервы у Гущи были крепкие, иначе в космонавты не приняли бы. И не думал он, что в скором времени вспомнит о них.

Накануне своей высадки на Марс Павел заснул, как обычно, едва коснувшись подушки. А посреди ночи, конечно условной, проснулся от непонятного беспокойства. Словно что-то важное должен был сделать, но не сделал. Он попытался прогнать тре­вогу. Не удалось. Сна не было. В голове, словно заноза, сидела мысль, что угадать причину тревоги совсем просто. Павел кру­тился на кровати под защитным колпаком, который поддерживал нормальную силу тяжести, и злился на свою «дырявую голову». Злость, однако, будоражила еще больше, и он заставил себя раз­мышлять не спеша, спокойно, чтобы оценить последние события на корабле, свое поведение со стороны. Это ему удалось. Что мог­ло выбить его из равновесия? То, что произошло, или то, что бу­дет? Ближе, казалось, лежит другое — завтра ему лететь на чужую планету. Событие немаловажное, оно действительно волнует. Но и отлет с Земли был, пожалуй, событием не менее значимым.