Потерянные годы - страница 11
Перед ним Кит катился по грязи в несколько ярдов, как по стеклу. Азиатское лицо выглянуло из-за двери газетного киоска, затем отпрянуло. Дальше по улице мать везла в коляске двоих детей младше двух лет. Пока Даррен проклинал его, пальцы Кита возились с клавишами. Его голова была словно расколота, а из уголка глаза стекала кровь.
Даррен выхватил у него ключи и открыл дверцу машины. — Какого черта ты его запираешь? — спросил он, толкая Кита внутрь.
«Оставь его незапертым здесь, — сказал Кит, — какой-нибудь умный ублюдок уберет его».
Он повернул ключ в замке зажигания, и двигатель завелся с первого раза; царапая шестерни, он сильно завелся и повернул руль. Первую полицейскую сирену можно было услышать не дальше, чем в полумиле.
«Осторожно, коляска!» — крикнул Даррен, когда Кит врезался в бордюр и заскользил по тротуару, уклоняясь от коляски, но врезавшись в мать, задний бампер ударил ее по ногам и сбил с ног. Резко виляя, Кит обогнул фонарный столб, с визгом выскочил на дорогу и помчался прочь.
«В следующий раз, — сказал Даррен, когда Кит бросил машину в правый поворот и направился не в ту сторону по улице с односторонним движением, — убедитесь, что вы, блядь, не опоздали!»
Пять
— Кровавое месиво, Чарли, вот что это было. От начала до конца». Скелтон повесил свое пальто за дверью, машинально расправляя плечи вместе с руками. Они с Малкольмом Графтоном обменивались впечатлениями за парой стаканов прекрасного Вальдепеньяса, когда его пищалка забила тревогу. «Куча профессионалов — это одно, а это — парочка ковбоев без мозгов между собой…»
На лице суперинтенданта отчетливо отразилось отвращение, когда он уселся за свой стол, сначала осторожно расстегнув куртку своего двубортного костюма из мягкой серой шерстяной смеси, слабо пахнущей химчисткой.
«Пройдите с улицы, и десять минут спустя старик борется за свою жизнь в реанимации, одна женщина с подозрением на сломанную ногу, а еще одна находится под седативными средствами от шока».
Сидя напротив Скелтона, Резник кивнул. Он сам разговаривал с врачом в больнице. Состояние Гарри Формана было ужасным. Двое детей раненой матери находились под присмотром дежурной бригады социальных служб до тех пор, пока не удалось установить контакт либо с отчужденным отцом, либо с бабушкой, живущей в Хеаноре.
— На позапрошлой неделе, — говорил Скелтон, — был на этом семинаре в Лафборо, факультет криминологии. Пара сегодня дала бы им полевой день. Обеспеченный район. Неблагополучная молодежь. Удар по строительному обществу, потому что оно символизирует класс собственников, который до сих пор представляется желательной нормой».
Резник посмотрел сквозь голову Скелтона на окно, краснокирпичные фабричные здания, которые либо были оставлены рушиться, либо медленно превращались в спроектированные архитекторами квартиры с центральными саунами и бассейнами, которые ни у кого не было денег ни на аренду, ни на покупку. Там нормой было утро в центре занятости, расписка, заполнение бланков на жилищное пособие; днем среди ярких огней и пластиковых растений торговых центров, пытаясь согреться. На каком бы языке ни излагал это профессор, Резник думал, что, по его мнению, экономические теории о причинах преступности более убедительны, чем большинство других.
В большей степени, чем у государственного секретаря по вопросам образования, который недавно обвинил в росте преступности неспособность церкви проповедовать об опасностях адского огня и проклятия. Более половины церквей на участке Резника были снесены или лишены освящения и превращены в спортивные центры; из остальных по крайней мере двое были подожжены.
«Банки и строительные общества, — сказал Скелтон, — увеличили количество грабежей за последние два года на сто процентов. В основном вооружены». Он сжал переносицу между указательным и большим пальцами. — Как мы слишком хорошо знаем. По крайней мере, те двое сегодня вошли только с молотком.
«Не думаю, что Гарри Форман будет благодарен за это, — сказал Резник.
«Если бы это был пистолет, — сказал Скелтон, — он, возможно, не был бы так заинтересован в том, чтобы вмешиваться».