Поверженный тополь - страница 2
- Дак батя-то ногами мерил, а глазами-то не смотрел, я ж тебе сразу об энтом толковал, когда избу ставили, - продолжал Василий. - И в прошлом годе опять толковал. Тебе смотри, какой участок батя выделил, на нем все растет, а у меня каменья одни. Тебя-то он больше любил, Мишка, потому что ты в него пошел, вот и землицей не обидел.
Последнее Василий высказал с застарелой детской обидой. Сам он удался в мать - волосы мышиного цвета, да кожа, красневшая на солнце и линявшая потом лоскутами. Отец звал Мишку по-своему, по-молдавски - Михай, а Василия на молдавский манер - Василику - никогда.
- Бери свои каменья и вытаскивай с огорода, а мой участок не трогай! - проревел в ответ Михаил.
- Да сколько ж можно таскать их, окаянных?! Они лезут и лезут с-под земли, чтоб им пусто было! Мишка, заберу я у тебя этот кусок! - решительно заявил Василий и двинулся вперед. - У тебя детей двое всего, дочь и то уйдет скоро, хватит вам, а у меня семеро, да умерло сколько, оттого, что кормить нечем. Совести у тебя нет, Мишка!
- Чего? - взъярился Михаил, подошел к испуганной жене, забрал вилы и бросил их в сторону брата. Вилы воткнулись у самой ноги Василия, и тот остановился, как вкопанный. Михаил продолжал грохотать:
- Вот пойду в милицию и скажу, как ты в прошлом году с коммуняками якшался, мигом в тюрягу загремишь! Вспомнишь, как с лозунгами ходил тут, и по этому огороду ходил, выкрикивал, пока начальник милиции в Александровске не заявил, что советской власти у нас нет! Года не прошло, что, забыл? Я-то помню!
Василий опасливо оглянулся, взялся за черенок черными руками, и, раскачивая вилы, завыл:
- Что ж ты делаешь, Мишка? Что ж ты делаешь? Я же твой брат родной!
- Какой ты мне родной, подлюга! Ты ж у меня землю отобрать задумал, шельма ты записная! Ты у меня попляшешь еще, родственничек нашелся! Завтра же в милицию схожу!
Василий оставил вилы, повернулся, сгорбился и побрел с огорода.
- Вот так-то лучше, - прогудел ему в спину младший. - Брат! Одно название, что брат. Только отвернись - последнее утащит.
Не в силах успокоиться, он вернулся к лопате и продолжил вскапывать огород. Жена быстренько пробежала на земельную половину деверя, выдернула вилы, и, как прежде, стала цеплять ими вскопанную землю, ворошить и вытаскивать корни, и откуда только они берутся в таком множестве в тяжелой, скупой на урожай земле?
Василий, толкуя младшему о неправильном разделе земли, был недалек от истины. Когда он женился, братья в четыре руки поставили новой семье избу по другой стороне участка, построили сарай с огороженным углом для кур и коровник. Тогда-то Василий и всполошился, когда дом с постройками занял приличную часть земельной половины. Михаил оказался несговорчивым, где сядешь, там и слезешь. Своим чередом женился и младший, братья тогда снесли ветхий отцовский домик и срубили новый. Корову Василий держал одну, а Михаил две. С размахом сдобренная навозом земля давала неплохие овощи. Новые власти от Правительства Колчака, без особого шума сменившие Советскую власть и набравшие полную силу прошлой осенью 1918 года, скот и птицу не отбирали, но изрядно потрясли население, забирая белье, назвав это мудреным словом 'реквизиция'. За белье давали деньги.
Голос жены Василия докатился до огорода раньше, чем показалась она сама.
- Ты чего удумал, а, Мишка? - крикнула Лукерья с другого конца огорода. Подобрав юбку, точно фрейлина, она пошагала прямиком к деверю. Михаил и ухом не повел и даже не остановился, когда Лукерья встала перед ним и подбоченилась.
- Ты чего удумал? Какой с него коммуняка, ты скажи? С него даже хозяин, и тот непутевый вышел!
- Твоя правда, - неохотно буркнул Михаил, взрывая лопатой землю прямо под ногами невестки. - Только и горазд, что детей строгать.
- Тебе-то что? У тебя их двое всего, и то пупок чуть не развязался! Без твоих советов обойдемся. Чего удумал, я тебя спрашиваю?
- А то и удумал, что пойду в милицию и сдам твоего дурня! - снова разозлился Михаил. - Все равно от него толку никакого.