Повесть о Хаййе ибн Йакзане - страница 10

. И мне тут же захотелось познакомиться с ним. Побуждаемый возникшей во мне неодолимой потребностью сблизиться с ним и вступить в общение, я с приятелями направился к старцу, и стоило нам подойти к нему, как он первым пожелал нам мира и многолетия[22], удивив нас сладкозвучностью речи, что лилась из его уст[23].

Наперебой заговоривши с ним, стали мы расспрашивать старца обо всем житье-бытье его, разузнавать, чем живет он, чем промышляет, да как зовут его, как величают и откуда он родом. Старец же нам отвечал: «Зовут и величают меня Хаййем, сыном Йакзана, родом я из города Иерусалима[24], а чем занимаюсь – скитаюсь вот по странам миров, так что ведомы они мне уже вдоль и поперек. Лицом я обращен к отцу моему – а он живой[25]. Это он, снабдив меня ключами ко всем наукам, направлял стопы мои по стезям, что ведут в самые разные уголки мира, пока путешествием своим я не сомкнул горизонты областей».

Мы задавали ему вопросы о науках, стараясь получить от него разъяснение содержащихся в них тайн, пока не дошли до физиогномики, и проницательность, которую я обнаружил у него в этой науке, повергла меня в крайнее изумление – обсуждать эту науку он начал тогда, когда мы только еще собирались его расспросить о ней[26]. Он сказал: «Физиогномика – это одна из тех наук, прибыль от которых отсчитывается наличными. Ибо она раскрывает тебе те свойства человеческой природы, которые всякий стремится держать в тайне от других, так что сообразно с этим ты будешь с человеком либо откровенен, либо скрытен. Физиогномика обнаружит в тебе черты полустершиеся, особенности чуть заметные и качества почти исчезнувшие, и если коснется тебя рука исправления, то доведет до совершенства, а начни тебя обтачивать совратитель – ступить тебе на скользкую тропу. Вот и ты в окружении тех, кто не отходит от тебя, а ведь это дурные спутники, и тебе не избавиться от них. Они введут тебя в соблазн, если только не обережет тебя некое щедрое покровительство. Тот, который перед тобой[27], – обманщик и краснобай, выдумывающий небыль и сочиняющий измышления. Он снабжает тебя вестями, кои никогда не служили дорожным припасом и в коих быль замутнена небылью и правда заслонена ложью. Но при всем том он служит тебе соглядатаем и дозорным: через него доходят до тебя сведения о том, чего не видно с твоей стороны и что удалено от местоположения твоего. И тебе ничего не остается, как отделять у него быль от небыли, отыскивать правду в измышлениях, извлекать истину из груды ошибок – без него тебе все равно не обойтись. И может статься, что возьмет тебя за руку удача и выведет из тупика блужданий: может случиться, что замешательство заставит тебя застыть на месте; а может оказаться так, что заманит тебя в ловушку правдоподобие измышлений.

Тот, который справа от тебя[28], – буян: коли поднимется в нем ярость, не подавить ее уговорами, не умерить ласкою. Он – что огонь в сухих дровах, что поток на крутой стремнине, что львица, потерявшая детеныша своего.

Тот же, который слева от тебя[29], – гадостный чревоугодник и похотливый жеребец: только праху насытить его утробу, только земля утолит вожделение его. Лижущий, лакающий, жрущий, алчущий, он – что боров, которого морили голодом, а затем выпустили на навоз. Связан ты с ними, о несчастный, так, что избавит тебя от них лишь побег из родных краев да в такую землю, на которую не ступить ногой никому из подобных им. Но покуда час для побега сего еще не настал и пока нет тебе спасения от них, пусть рука твоя повелевает ими и пусть восторжествует над ними власть твоя. И упаси тебя передать им свою узду или ослабить им поводья свои. Лучше совладай с ними, показав себя добрым хозяином, и в меру давай им волю. Ибо если ты будешь тверд с ними, то ты подчинишь их себе, а не они – тебя. Ты оседлаешь их, а не они – тебя. Что до действенных средств, применимых к ним, то состоят они в том, чтоб одернуть сего ненасытного дурня и умерить его вожделения, справившись с ним посредством необузданного озорника, а того неподатливого строптивца поставить на место, утихомирив лаской льстивого дурня