Повесть о победах московского государства - страница 10

но в “Повести…” рассказ приобретает панегирический характер за счет некоторой их переделки. Изменения, которым подверглись разрядные записи в “Повести…”, незначительны и заключаются иногда в их сокращении, а иногда в расширении за счет авторских добавлений. [20]

Третий вид источников представлен произведениями древнерусской литературы. Зависимость “Повести…” от этих произведений иллюстрирует прежде всего рассказ о молодом воеводе князе М. В. Скопине-Шуйском, занимающий центральное место в ней.

Появление обширного повествования о князе Скопине-Шуйском в “Повести…” вполне оправданно и объяснимо. Если исходить из ее содержания, можно заметить, что наибольшую активность смоленское дворянство за весь период “Смуты” проявило трижды: во время подавления восстания Болотникова, похода под руководством князя Скопина-Шуйского и при освобождении Москвы Нижегородским ополчением. Именно тогда были, по мнению автора, одержаны крупнейшие “победы”, о которых говорится в названии “Повести…”, причем две из них при непосредственном участии и смольнян, и князя. Автор старательно подчеркивает этот факт, сознавая, что заслуги смольнян делаются заметнее на фоне подвигов князя.

Кроме того, смерть единственного человека, способного возглавить освобождение страны от интервентов, повлекла за собой самые тяжелые последствия как для всей страны, так и для смольнян. Рассказ о князе в “Повести…” нужен был еще и для того, чтобы объяснить причины дальнейших мытарств смоленских дворян.

В соответствии с задачами произведения решена композиция повествования о Скопине-Шуйском. Весь рассказ о нем разбит на три части, соотнесенные между собой так, чтобы наилучшим образом продемонстрировать постоянные контакты князя со смольнянами и описать самые значительные его деяния.

Начинается этот рассказ с момента появления смольнян в осажденной Иваном Болотниковым Москве. В “Повести…” говорится, что, узнав об их приходе, князь сам явился к ним, и сразу же следует пышный панегирик Скопину-Шуйскому: “Той бо государев воевода князь Михаило Васильевич благочестив, и многосмыслен, и доброумен, и разсуден, и многою мудростию от бога одарен к ратному делу, стройством и храбростию и красотою, приветом и милостию ко всем сияя, яко милосердый отец и чадолюбивый” (л. 19 об.). Славословия князю в тот момент, когда он ничем еще не проявил себя, объясняются тем, что автор стремится с первого же момента показать близость смольнян к народному герою, под началом которого они одержали на следующий день первую из побед, и, следовательно, подчеркнуть воинскую доблесть смольнян, к которым этот герой проявил свое внимание. Фразой о разгроме “изменников и воров” Скопиным-Шуйским заканчивается первая часть повествования о князе.

Вторая часть полностью посвящена новгородскому периоду деятельности князя. В ней говорится о приходе “немцев”, которые появились в Новгороде исключительно благодаря необыкновенным личным качествам Скопина-Шуйского. Третья часть, самая пространная, начинается рассказом о присоединении смольнян к рати Скопина-Шуйского в Торжке и заканчивается описанием его неожиданной смерти.

Считать эти три отрывка частями единого повествования о князе позволяют не только указанные выше особенности идейного содержания “Повести…”, но и стилистическое единство отрывков. Характеристики князя во всех трех частях представляют собой панегирики, состоящие в основном из синонимических оценочных эпитетов и повторяющихся словосочетаний. Повествование о нем ведется в торжественно-приподнятом тоне.

Начиная с появления Скопина-Шуйского в Москве третья часть рассказа о нем в “Повести…” композиционно построена по схеме написанного около 1612 г. “Писания о преставлении и о погребении князя Михаила Васильевича Шуйского, рекомого Скопина”. [21] Сначала и в “Повести…”, и в “Писании…” следует рассказ об отравлении князя. Затем в “Повести…” “сердоболи” “…недоумевающеся, что сотворити, токмо от сердца рыдающе и скорбно плачуще” (л. 32 об.), подобно тому как в “Писании…” “весь двор его слез и горького вопля и кричания испол-нися”.