Повести о Максимове - страница 9

Война их разлучила. Максимов изредка вспоминал о Шувалове, но не имел понятия, где он и что с ним. Что он мог погибнуть — об этом Максимов старался меньше всего думать, ведь парень был молодой, крепкий, даже невозможно было представить, что его уже нет на свете. Все больше будни вытесняли мысли о прошлом, воспоминания, весь облик людей, с которыми когда-то вместе пришлось служить. Война становилась единственным смыслом жизни, с ней были связаны самые сильные переживания. Все остальное, что происходило до войны, казалось не настоящим, не главным. Милое, приятное, но не главное в жизни.

Вот почему встреча с Шуваловым на Северном флоте явилась для Максимова полной неожиданностью. В тот день он поздно вечером возвращался на корабль. Едва вступил на палубу, как перед ним появилась фигура в коротком полушубке, ушанке, надвинутой так низко на глаза, что и лица-то было не разобрать. Парень вплотную подошел к Максимову и спросил тихо:

— Не узнаете, товарищ командир?

Он сорвал с головы ушанку, и тогда Максимов узнал. По глазам узнал. Потому что все остальное было незнакомое: темные волосы, гладко выбритые, до синевы, скулы, взрослое, возмужавшее лицо. Сейчас оно смеялось, и глаза, темные, смешливые, смотрели ласково.

— Шувалов?

— Так точно!

Максимов не сдержался, обхватил его за плечи и повел в каюту.

— Не чаял я, товарищ командир, когда-нибудь свидеться. А вместе с тем не терял надежды...

— Откуда ты, Василий? Когда прибыл? Как дела вообще? Мать здорова? Рассказывай все как есть...

Максимов был слишком взволнован этой встречей. И так же, перемежая свою речь восклицаниями, отвечал ему Шувалов:

— С Балтики я. Из Таллина отступали, тонул, чуть богу душу не отдал. За мину схватился, верите ли, товарищ командир. Всю ночь на ней продержался. Она меня и спасла. А мамаша погибла. Нету. А вы-то как?

— Да я, вот видишь... Живу, воюю... Что ж, служить вместе будем? Хотя ты уже старшина, у меня и должности для тебя подходящей нету.

— Товарищ командир, не в должности дело, я хоть в матросы обратно, только бы с вами...

— Ладно. Найдем что-нибудь подходящее.

Так снова начали служить вместе Максимов и Шувалов. И если бы не Зайцев — молодой, неопытный командир корабля, — Максимов никогда не согласился бы остаться в этом походе без Шувалова.

* * *

ТЩ-205 стоял рядом с флагманским кораблем, и потому Максимов начал осмотр кораблей с него. У трапа никого не оказалось. По дороге к каюте командира откуда-то вынырнул дежурный и скомандовал: «Смирно!»

— Где командир корабля? — спросил Максимов.

— Отдыхает.

Максимов взглянул на часы и покачал головой.

В сопровождении вахтенного офицера Максимов пошел дальше и увидел прислонившегося к переборке Шувалова.

— Вы кого-то ждете?

— Командира.

— Давно ждете?

— Час двадцать минут.

— Сейчас командир вас примет. Максимов постучал в дверь.

— Кто там? — откликнулся сонный голос.

Зайцев открыл дверь и юркнул за бархатную занавеску.

— Богато живете, товарищ капитан третьего ранга, Слишком долго почиваете.

Из-за занавески послышался виноватый голос:

— На то и существует адмиральский час.

— Час, а не два...

Вахтенный получил разрешение выйти, и Максимов с Зайцевым остались наедине.

— У вас какие-то странные порядки: старшина сигналыциков должен часами ждать приема.

— Ничего страшного, на то он и старшина,

— Нет, такого не должно быть. У нас здесь с уважением относятся к людям. К людям, а не к званиям, — подчеркнул Максимов.

Зайцев повел глазами по сторонам и ничего не ответил. ...После ухода Максимова Зайцев наконец вызвал к себе Шувалова.

— Значит, прибыли для дальнейшего прохождения службы?

— Никак нет, на один поход, товарищ капитан третьего ранга, — отчеканил Шувалов. И подумал: «Должно быть, комдиву трудно служить с таким человеком, как Зайцев».

— На один или на два, это мы еще посмотрим, — с раздражением сказал Зайцев. Затем, помедлив, он вызвал помощника, приказал разместить Шувалова в кубрике и обеспечить всем необходимым.

4

Короткие прерывистые звонки колоколов громкого боя разнеслись по кораблю.

Максимов следил за часами. Время сниматься с якоря. Надел чесанки, кожаное пальто на меху, шапку-ушанку и вышел на мостик. Было свежо и ветрено. Кругом царила привычная деловая суета: с носа доносился голос боцмана, покрикивавшего на матросов.