Они вернулись домой, сели на диван и стали ждать. Щенок прислушивался к звукам на лестнице и снова внимательно смотрел на него своими круглыми глазами. У него были такие смешные черные пятна под носом, как будто он ел чернила и испачкался. Не хотелось так скоро с ним расставаться.
Он открыл дверь. Они стояли там, на пороге, в холодных снежных шапках поверх своих теплых шерстяных. Щенок лизал опухшие глаза девочки. Мама тоже плакала ночью, это всегда видно по губам.
Девочка вдруг заплакала с новой силой, узнав его рубашку – у него был целый шкаф одинаковых рубашек, чтобы не тратить время на выбор.
«Это он!» – сказала она маме.
Мама шумно вдохнула слишком много воздуха и тоже расплакалась. Они не могли найти его в больнице, начала объяснять она, девочку даже не задело, она одна выбежала за хлебом – ждала маму с работы. Он понял это, как только открыл дверь, – это была та самая девочка. Одна из причин его странного существования.
Он поставил чайник и показал им свой иллюминатор. Белый город уже начал трескаться черным асфальтом дневных дорог. Девочка сказала: «Мы как будто стоим на палубе огромного корабля, который летит над городом». Мама улыбнулась и кивнула, соглашаясь. Теплый цветок раскрылся в его груди. Сердце глухо постучалось в горло. Они стояли на палубе огромного корабля, который разбивал лед города, пока чайник не засвистел и щенок не залаял на него в ответ.
Молока дома не оказалось, девочка в ответ на это поймала за окном целую пригоршню снежинок и высыпала в чашку. Размешала, смешно прищурилась, оценивая, потом отщипнула кусочек от тяжелого снежного облака и опустила его в чай. Так было в самый раз.