Пойманное солнце - страница 49

К счастью, ожидание длилось недолго, дверь отворилась, и появился заместитель начальника нашей торговой миссии Л. Венцель, который должен был меня сопровождать. Я не был с ним знаком, но его присутствие подействовало на меня успокаивающе. Мы подошли к бесшумно подъехавшему автомобилю, портье открыл дверцу, и мы сели. В машине была приятная прохлада. Мы проехали по оживленной Джан-Патх и через каменные ворота направились к правительственному кварталу.

В тот день нам встретилось мало автомашин; матовый свет подсвечивал вечернее небо, мы увидели купол, который венчает дворец «Раштрапати бхаван», поднялись по пологому склону асфальтированной улицы и через кованые железные ворота, миновав отдававших честь солдат, попали в уединение садов, парков и фонтанов. Узкий глухой коридор вел в секретариат президента. Я пытался собрать свои мысли. Неожиданно вспомнилось высказывание доктора Закира Хусейна: «Придет время, когда власть будет нужна только для моральных целей».

Коридору, казалось, не было конца, и я вздохнул с облегчением, когда мы наконец вошли в обычную комнату с письменным столом и с портретами Неру, Радхакришнана^>{66} и Шастри^>{67}. Нас встретил молодой офицер, производивший впечатление умного человека. Он попросил нас подождать. Мы приехали, как я убедился, взглянув на часы, точно минута в минуту. Зазвонил телефон, и офицер сообщил, что президент нас ждет.

Мы снова шли по ковру мимо многочисленных комнат, пока перед нами не открылась дверь. Войдя в уютное помещение, мы остановились перед доктором Закиром Хусейном, который подал нам руку и предложил сесть. Под ярким светом хрустальной люстры было, пожалуй, еще тише, чем во всем огромном дворце. На стене над рабочим столом президента висело зеркало; потолок пастельных тонов был украшен орнаментом. Кабинет был не очень большой, но и не маленький, а точно такой, какой и должен быть у президента. Он стоял перед нами в длинном белом одеянии и белой шапочке, ничуть не изменившийся за последние два года, только, пожалуй, немного более усталый, несмотря на прямую фигуру, чем тогда, в доме на Маулана-Роуд. Мы сели напротив, и президент спросил, на каком языке мы хотим говорить — на немецком или на английском.

— На немецком, ваше превосходительство.

Служитель подал чай. Президент спросил, как долго я пробыл в Индии и заметил ли изменения, происшедшие в повседневной жизни деревень и городов по сравнению с моим первым пребыванием в стране. Он говорил по-немецки отлично и без всяких усилий находил нужные слова для передачи своих мыслей. Я ждал этого вопроса и ответил, что существенных внешних изменений не заметил, но наблюдал много интересного в области воспитания молодежи, особенно в Гоа и Керале. Посещая школы, университеты и колледжи, я убедился в том, что молодое поколение стремится к образованию.

Президент подтвердил, что для обучения народа сделано много, но этого еще недостаточно. За двадцать лет независимости Индия модернизировала экономику и образование, но еще предстоит много сделать, чтобы покончить с пережитками прошлого. По сравнению с пятитысячелетней историей страны двадцать лет — мизерный срок.

Доктор Хусейн говорил тихим голосом, у него были скупые неторопливые жесты и скромная манера держаться. Ничто не напоминало о том, что позади у него длинный рабочий день. Президент излучал радушие и спокойное достоинство. Несмотря на обособленность его кабинета внутри дворца, где он работает уже два года, чувствовалось, что он сохранил связь с жизнью народа. Мир знал его, и он знал мир. Он не любил произносить официальные речи, но был выдающимся оратором и умел находить доходящие до сердца слова, как, например, в одном из последних выступлений по случаю вручения премии Неру вдове убитого негритянского вождя доктора Мартина Лютера Кинга.

Двадцать лет — мизерный срок в истории Индии? Когда были произнесены эти слова, я попытался представить себе реальные факты: Индию в течение столетий эксплуатировали чужеземцы. Природные богатства страны оставались неиспользованными, так как промышленность была развита очень слабо и потребность в товарах народного потребления не могла быть удовлетворена. В 1947 году, когда была завоевана независимость, на всем огромном пространстве между Гималаями и мысом Коморин имелось всего лишь три сталелитейных завода да несколько небольших сахарных, текстильных, джутовых и бумажных фабрик. Все основные товары — велосипеды, автобусы, вагоны, автомобили, электролампы, керосиновые лампы, одежда, часы, радиоприемники, лекарства и даже игрушки для детей — ввозились из-за границы по очень высоким ценам. Сегодня, когда завершается четвертый пятилетний план, Индия имеет собственную тяжелую индустрию. Это современнейшие сталелитейные заводы, которые ежегодно производят почти семь миллионов тонн стали, кораблестроительные верфи, заводы инструментального машиностроения, вагоно- и паровозостроительные предприятия, развитая электронная промышленность, автомобильные заводы, а также разносторонняя промышленность по производству товаров народного потребления. Названия фирм, начинаю-щиеся словом «Хиндустан» («Индия»), многие индийцы произносят с гордостью.