Пойманное солнце - страница 50

В разговоре наступила пауза. Я еще не дал окончательного ответа на вопрос о происшедших изменениях. Молчание длилось несколько мгновений, и мне показалось, что для «Раштрапати бхаван» вообще характерна эта приятная тишина светлого кабинета с книгами, пирамидальным кристаллом, который президент недавно привез из поездки в Москву, украшенным орнаментом потолком и зеркалом над письменным столом, в котором отражался свет, отбрасываемый светильником.

Президент возобновил беседу:

— Да, должно еще многое произойти, прежде чем будут преодолены пережитки прошлого, но, несмотря на это, мы уверены в будущем. Индийский народ создал свое государство, а политики обязаны привести в соответствие государственную власть и этику, только тогда можно будет говорить об истинной гуманности, которая принесет благополучие всем людям.

Президент спросил, был ли разрушен во время войны Берлинский университет, который он хорошо знал. Мы рассказали ему о строительстве нового городского центра Берлина и о реставрации исторических памятников от Красной ратуши до Бранденбургских ворот. Президент умел слушать не хуже, чем рассказывать, и его короткие реплики показывали, что воспоминания о студенческих годах, проведенных в Берлине, еще живы в его памяти. Два года назад он прочитал сказки братьев Гримм и «Дон Кихота» Сервантеса в берлинском издании. Президент пожалел, что его обязанности не оставляют ему времени для чтения немецких книг.

— Никогда нельзя довольствоваться тем, что знаешь, иначе теряешь способность к творческому мышлению, — заметил он.

Посмотрев на часы, мы убедились, что прошло уже полчаса, поднялись и поблагодарили президента за прием. Он проводил нас до двери и сказал, улыбаясь, что не возражает сейчас против прихода фотографа, ожидающего на улице. Мы можем также познакомиться с его коллекцией горных пород, если, конечно, нам это интересно.

Доктор Закир Хусейн попрощался с нами, и казалось, что усталость сменилась у него бодростью. Осмотрев находившуюся этажом выше коллекцию камней, мы возвратились в «Джан-Патх».

Уехали мы из дворца уже вечером: небо пожелтело, приближались сумерки. Было 2 апреля 1969 года. Четыре недели спустя, когда я был уже на родине, пришло известие, что президент Индийского Союза доктор Закир Хусейн скончался от разрыва сердца в своем рабочем кабинете в «Раштрапати бхаван». История Индии дала миру великих скромных личностей, чьи дела поражали фантазию: одной из них был доктор Закир Хусейн, первый президент-мусульманин независимой Индии.

В Кочине — ночь.

Фен на потолке моей комнаты вертится неутомимо, ветер надувает москитную сетку, как парус. Проникшие сквозь сетку маленькие насекомые непрерывно жужжат, и с ними ничего не сделаешь: попытки бить их безуспешны, удары ощущаешь только на своей коже. Спать совершенно невозможно; я знаю, что тому виной не только влажный, теплый воздух, затрудняющий дыхание, но и приходящие в голову мысли, и окружающая красота, и лагуна, и джонка, неподвижно застывшая за окном, и луна, свет которой разливается по комнате. Я мог бы схватить ее руками или ударить так, чтобы она закачалась, как маятник, но ведь луна может тогда упасть, и было бы жаль неба и людей, которые к ней привыкли. Это совершенно иная луна, не такая, как над бухтой в Бомбее, и не такая, как над булыжной мостовой в Калькутте; она немного напоминает луну над рекой Мандави.

«Бесплодные мысли», — подумал я. Луна есть луна, она висит в черном, ночном небе то ли словно серебряная корзинка с ручкой, то ли словно тусклая латунная лампа. Дело здесь в одиночестве, которое луна делает более ощутимым; нельзя оставаться одному в такой расточительной тишине. Человек не выносит тишины; все время должно что-то происходить, да и действительно происходит. Нельзя представить себе, что перестал расти рис, земля перестала вращаться, пекарь перестал печь хлеб, а люди — обниматься при луне. Может быть, единственным выходом для разочарованной шведки на пляже в Калангуте было раствориться в воздухе и почувствовать «великое ничто».

Я думаю о шуме и тишине, но, при всем своем желании, не могу заснуть. Я спускаюсь по лестнице, прохожу через опустевший холл, мимо конторки дежурного, за которой сидит молодой человек и понимающе улыбается. Иду по саду, окружающему отель, и захожу в бар. Там сидит несколько посетителей, чуть слышно играет музыка. Я подсаживаюсь за столик к мистеру Ю-ноу-уот-ай-мин, и он обрушивает на меня поток слов, словно только меня и ждал.