Позвони мне - страница 30

Иконописное изображение Николая Чудотворца издавна почиталось на Святой Руси, поэтому справедливо на равных соперничало с портретами пролетарских вождей. Почитание вывешенного Фурмановым замечательного образа дошло до такого восторга, что самые отчаянные богоносцы, под покровом глубокой ночи, забрались на фронтон и обрамили портрет Карла Маркса в старинный церковный киот.

Фурманов, разумеется, не смог равнодушно снести подобное издевательство над гением всего прогрессивного человечества. Комиссар таки принял волевое решение и вывесил на подмогу Карлу Марксу ещё и портрет Фридриха Энгельса. Разместил их аккуратненько рядышком, пришпандорил гвоздями для ковки коней и распорядился забрать пространство вокруг нарядным красным сатином. Много раз отходил на значительное расстояние, придирчиво изучал общую панораму и результатами остался вполне удовлетворён.

Удивительное дело, но по дивизии поползли издевательские слухи, будто покончивший с атеизмом партийный предводитель вывесил на фронтоне крыльца своей резиденции сразу два священных образа – апостола Петра и апостола Павла. Ещё больше объявилось охотников уже не таясь осенять себя крестным знамением, проходя мимо величественного храма идеологического просвещения. Однако нашлись, как всегда бывает в подобных делах, доброхоты, которые глухой ночью, под праздник Воздвижения Животворного Креста, обрамили-таки оба портрета в старинные церковные киоты с блестящей шумихой из медной фольги.

Тогда Дмитрий Андреевич, со своей стороны, пошёл на радикальные меры и вывесил на подмогу, посреди Маркса и Энгельса, портрет улыбающегося Владимира Ильича. А чтобы ни у кого и в мыслях не возникло соблазна косить на церковную троицу, комиссар нарочито подобрал знаменитый портрет Ильича в залихватской кепке.

И только эта роскошная ленинская фурага явила собой апофеоз торжества научного атеизма. В самом деле, нельзя же было предположить, что церковные иерархи вконец побесились и приобщили к лику святых улыбающегося подвижника в шаромыжной кепке. Мужики, которые раньше благоговейно крестились на образ, стали с проклятием плеваться в сторону большевистского крыльца. Чем доставляли немало душевных удовольствий непобедимому Фурманову.

Тягомотина с портретами коммунистических вождей, к несчастью, на этом не окончилась. Вот уж воистину, пришла беда – отворяй ворота. Какой-то мерзавец подрисовал среди ночи Карлу Марксу и Фридриху Энгельсу точно такие же шаромыжные кепки, как у Владимира Ильича. Но самое возмутительное, что с козырьками, смотрящими в разные стороны. Может быть, в самих фурагах и не было ничего оскорбительного, всё-таки ленинский стандарт, но вот то, что козырьки у всех трёх вождей были развёрнуты в противоположные стороны, сразило наповал кожаную тужурку. Трясущийся от гнева комиссар лично вскарабкался по приставной лестнице на фронтон и закрасил цветной плакатной гуашью издевательские головные уборы.

Теперь уже не оставалось никаких сомнений, что империалистическая контра не оставит дивизию в покое и будет продолжать идеологические диверсии. Но чтобы ни одна сволочь не имела возможности подобраться к фронтону, комиссар распорядился намотать вокруг портретов вождей побольше колючей проволоки в качестве ажурного декоративного орнамента. Опять несколько раз отходил от крыльца на различные расстояния, придирчиво изучал общую панораму. И был окончательно удовлетворён своей незаурядной находчивостью, потому что публично, фактически на глазах всей дивизии, одержал блестящую викторию в беспощадной идеологической борьбе с врагами мировой революции.

Петька непроизвольно замедлил ход перед крыльцом большевистской цитадели, до самых ушей разинул от удивления рот, обнаружив в просветах колючей проволоки новоявленную троицу. Он, для страховки, даже огляделся по сторонам, чтобы окончательно сориентироваться на местности, ведь чего не бывает с похмелья, можно и маршрут с бодуна перепутать. Но ни выпитое накануне, ни сегодняшняя пара жигулёвского не нарушили маршрутный расчёт ординарца – он стоял в аккурат перед крыльцом фурмановской резиденции.