PR В России больше, чем PR. Технологии, версии, слухи - страница 13

крестьянам. Партия, стратегичес­кой целью которой была мировая революция, партия, готовая развязать мировую бойню, ут­верждала, что она за справедливый мир «без аннексий и контрибуций». Непонятные, но, видимо, очень умные слова производили впе­чатление. Самым же удачным оказался слоган «Грабь награбленное!». Любой ресурсный за­пас ограничен. Всегда и во все времена есть не­довольные существующим распределением ресурсов. Бедные, ленивые, жадные получили наконец простой ответ: «Их ограбили, а теперь есть возможность получить назад то, что им причитается». К большевикам примкнули сельские пьяницы, городские пауперы и от­кровенные уголовники. Массовую поддержку Октябрьскому перевороту обеспечил эффек­тивный PR.

Кстати, большевики это прекрасно понима­ли, а потому в считанные дни закрыли всю не принадлежавшую им российскую прессу.

Еще не кончилась братоубийственная Граж­данская война, как перед большевиками, ус­певшими переименовать себя в коммунистов, встала новая задача. Они понимали, что как только народ опомнится, осмотрится, почешет в затылке, он спросит: «А кто вы, собственно, такие и по какому праву вы нами командуе­те?» Во весь рост встал вопрос о легитимнос­ти власти коммунистов в России. На помощь пришел испытанный PR. На этот раз не для захвата власти, а для обоснования законности этой власти. Срочно творились ле­генды о Святой Коммунистической Партии и Великой Революции. Вообще, «нет бога, кроме Маркса, а каждый коммунист пророк его». В бойких перьях недостатка не было. Вожди коммунистов В. И. Ульянов (Ленин) и Л. Брон­штейн (Троцкий), сами талантливые публици­сты, умели подбирать кадры.

Принадлежавшая коммунистам пресса раз­несла новую мифологию от Москвы до самых глухих окраин бывшей Российской империи. Неграмотное население поддалось на силу пе­чатного слова. Тех же, кто сомневался в свя­тости новой власти, не мудрствуя, расстрелива­ли, топили в Финском заливе, травили газами в лесах Тамбовщины. Через короткое время большинство населения хорошо усвоило: «про­ливавшие кровь» в парижских кафе коммуни­сты и вся примкнувшая к ним отечественная и иностранная шпана имеют право сидеть на шее народов некогда великой империи. В кон­це 80-х — начале 90-х так же активно создава­лись легенды о Святой Демократии и Святой Рыночной Экономике. Еретиков, правда, газа­ми не травили, но у несогласных с прогрессив­ными идеями были все шансы получить по го­лове демократическим зонтиком. За несколько последующих лет образ Демократии несколь­ко истрепался. Рыночная Экономика осталась предметом всеобщего поклонения. Даже лиде­ры КПРФ вынуждены молиться новому идолу.

Объявить себя антирыночником может толь­ко законченный сумасшедший.

В 1922 году правительство Ленина сообра­зило, что нельзя жить в стране без всякой эко­номики. Через все идеологические «не хочу» коммунисты вынуждены были вернуть России нормальную экономическую политику. При­выкшие творить мифы коммунисты немедлен­но отпиарили ситуацию. Возврат страны к нормальным экономическим отношениям был представлен как очередное достижение пе­редовой марксистско-ленинской мысли. Этот трюк мастеров «красного PR» еще не раз аук­нется обществу.

После смерти Ленина партийную верхуш­ку раздирали политические противоречия. Ам­бициозные, привыкшие устраивать дискус­сии по любому поводу коммунисты сходились только в одном: в дополнение к уже существу­ющим мифологемам необходимо утвердить в общественном сознании образ Святого Ле­нина. Идея устраивала каждого. Именно бли­зость к новому святому делала их власть леги­тимной.

Самовлюбленные, не умеющие видеть пер­спективу недоучки не понимали, что даже в за­давленном ими обществе проходят объектив­ные процессы. Если эти процессы не понимать и не управлять ими, то власть очень быстро сама выпадет из их шаловливых ручонок.

Перспективу развития общественных про­цессов понимал только один из них. Его звали Иосиф Сталин. Сталин очень быстро сообразил, что власть, которая держится только на штыках, не может быть долговечной. Власть должна соответст­вовать идеальному образу, существующему в общественном сознании. Сознание основной, деятельной части населения России, ныне из­вестной под псевдонимом СССР, было, во-пер­вых, — монархическим, во-вторых — импер­ским.