Право на секс. О чем говорят с сексологом - страница 23

— Что было дальше?

— Мне он надоел, я познакомилась в интернете с мужчиной и переехала к нему. Так я смогла окончательно уйти из прошлой жизни.

— Вы общаетесь с бабушкой или другими родственниками?

— Да, я иногда звоню ей, но не могу долго с ней разговаривать. Она начинает говорить о Боге, о том, что я попаду в ад, и так далее. Но она единственная моя родственница, поэтому я поддерживаю с ней связь.

Мы продолжали встречаться с Инной. Она становилась более открытой, а вот мое терпение еще не раз подвергалось испытанию. Иногда девушка отменяла консультации, ссылаясь на плохое самочувствие, иногда весь прием она рыдала, а я сидела рядом и слушала ее.

Через некоторое время она стала высказывать мне претензии и недовольство. Это очень важный этап психотерапии. Ведь общение в рамках терапевтического сеанса — прежде всего объектные отношения. Между специалистом и клиентом проявляются те модели поведения, восприятия и чувствования, которые происходят в реальной жизни клиента. Это как микрослепок реальности клиента, как негатив фотографии, который проявляется на консультациях. И если у клиента эти модели деструктивные, то одной из задач психотерапии является построение здоровых отношений… Мы в начале терапии обсуждали этот момент, и Инна боялась и отвергала такую возможность. Но я смогла убедить ее, что я смогу принять ее агрессию, ненависть и другие негативные чувства.

— Как дела, доктор?

— Хорошо, спасибо. А у тебя?

— Знаете, я разговаривала с подругой, и она сказала, что вам на меня наплевать, что вы только притворяетесь, что вам интересно.

— А ты тоже так думаешь?

— Не знаю. Но я чувствую ярость, ведь теперь вы все обо мне знаете и сможете сделать мне больно.

— А зачем мне это делать?

— Все так делают, все уроды, причиняют боль друг другу. Всех надо использовать и бросать, как мужчин. Я, наверно, не приду в следующий раз.

— Почему?

— Надоело, надоело ходить сюда.

— Это правда?

— Да.

— А что было бы правдой, если бы это не было правдой?

— Хватит меня путать! — Инна взорвалась, резко вскочила и стала бегать по комнате. — Я сказала — хватит, я никому не позволю использовать себя! И вам тоже! Вы поняли меня?

— Да, конечно. Но я и не думала этого делать. Знаешь, что я думаю на самом деле о тебе?

— Что?

— Я думаю, сейчас мы приблизились к чему-то очень важному для тебя и ты боишься. А еще я думаю, что тебе каждый раз больно и трудно приходить и обнажать свою душу. Но ты должна знать, что я рядом и я тебя принимаю.

Инна села, закрыла лицо руками и разрыдалась. Я передала ей салфетку и слегка дотронулась до ее плеча.

— Принести тебе воды?

Инна продолжала плакать.

— Да! Извините меня, я буду ходить.

— Все хорошо, ты молодец!

— Ты хорошо выглядишь сегодня.

— Я и чувствую себя хорошо.

— А что случилось?

— Мой мужчина расстался со второй женщиной и сказал, что теперь мы будем жить вдвоем. А еще он хочет поговорить с вами.

— Хорошо. А что случилось, почему он с ней расстался?

— Она украла у него большую сумму денег.

— Как он относится к тому, что ты посещаешь психотерапевта-сексолога?

— Он сам хотел, чтобы я к вам ходила. В следующий раз мы придем вместе.

— Хорошо. Сегодня я хотела бы рассказать тебе о теории Эрика Берна. Ты что-то слышала об этом?

— Нет.

— У каждого человека есть три эго-состояния (роли или, проще говоря, образа): внутренний ребенок, родитель и взрослый. Родитель — это наши традиции, принципы, правила, полученные в детстве, в процессе воспитания. Это также наши табу, запреты, моральные догмы. Внутренний взрослый — это логика и реализм, спокойный анализ, рассудок и интеллект. Внутренний ребенок — это та часть нашей личности, где хранятся наши детские воспоминания или травмы, это интуиция и творческий потенциал. Кстати, когда мы занимаемся сексом — мы находимся в эго-состоянии ребенка.

— Когда вы стали говорить о внутреннем ребенке, мне стало грустно. Я почему-то вспомнила маму…

— А что еще ты помнишь из детства?

— Одиночество, чувство постоянной вины, хоть и непонятно, за что, желание быть хорошей девочкой, заслужить любовь мамы.

— Что ты сейчас чувствуешь?

— Мне грустно, хочется плакать.