Православное пастырское служение - страница 54

В своем подходе к покаянию такой тип часто бывает очень труден и для себя и для священника. Мало кто смог отрясти с себя прах этих былых болезней. Симптомы старого часто выбиваются на поверхность и несчастный чувствует себя пленником былых привычек. Эта смятенность души образуется в образе мышления и в способе выражаться.

Такие люди зачастую не способны явно сформулировать свои душевные состояния. Они почти всегда находятся в плену своих настроений, переживаний, проблематик. Они даже не умеют просто перечислить свои грехи, ходят вокруг да около, иногда признаются в том, что не умеют исповедоваться. У них нет ясного сознания греха, хотя они вовсе не лишены нравственного чувства. Наоборот: это часть людей с высоким моральным уровнем, щепетильных к себе, неспособных ни на какой предосудительный поступок; они в особенности носители общественной честности, люди "кристальной души." Но во внутренней жизни они в плену у рассуждений и мудрований. Их исповедь носит характер рассудочный, они любят резонировать, не соглашаться с данным мнением. Они на исповеди готовы вступать в прения и оставаться при "особом мнении." Свою прекрасную диалектику они приносят к исповедному аналою. От своей расплывчатой исповеди (как-то, до некоторой степени, мне думается, как бы вам это объяснить) они переходят к отвлеченному совопросничеству. Не считаясь, что к исповеди стоит большая очередь, они пускаются в богословские философствования, забывая, что исповедь никак не есть удобный момент для этого. Приходится слышать: "меня страшно мучает вопрос о страданиях людей, как это Бог допускает страдания невинных детей?" — ив таком роде. Они часто жалуются на свои "сомнения." Маловерность типична для этой категории кающихся.

О. А. Ельчанинов, духовно опытный и вдумчивый, их прекрасно охарактеризовал: "греховная психология, вернее, психический механизм падшего человека. Вместо внутреннего постижения — рассудочные процессы; вместо слияния с вещами — пять слепых чувств, поистине "внешних"; вместо восприятия целого — анализ. К райскому образу гораздо ближе люди примитивные, с сильным инстинктом и неспособные к анализу и логике" (Записки, стр. 63).

Самодовольная совесть. К сожалению, это один из часто встречающихся случаев исповеднической практики. Это люди, — независимо от того, интеллектуальны ли они или малообразованны, — малосознательные в своей духовной жизни, утверждены в каком-то религиозном самодовольстве. Их отличительным признаком является особое духовное благополучие, их ничто не тревожит. Кодекс их моральных требований весьма скуден, и они стараются не задумываться над духовными вопросами, считая это для них необязательным. Духовного голода у них нет, и моральный кругозор весьма сужен. Их можно упрекнуть в известной духовной самовлюбленности и уж во всяком случае самодостаточности.

Эти люди весьма часто на исповеди: 1) перечисляют свои достоинства, внешние положения, твердо верят в свои "заслуги"; 2) легко каются в грехах своих близких (мужа, жены, детей, тещи и пр.); 3) чаще же всего просто признаются, что у них никаких особых грехов нет, что они никого не убили, ничего не украли, да и вообще ни в чем не грешны. Они создали себе целый ряд известных моральных рамочек, успокоительных формул и извинений. Леон Блуа, писатель острый и едкий, бескомпромиссный христианин, французский католик, называл таких людей "духовными буржуа." Это не социальный тип, а носитель известного духовного облика, именно, успокоенности и религиозного самодовольства. Блуа беспощадно бичевал этих буржуа во всех своих романах, дневниках, статьях и заметках. Духовный буржуа думает и говорит общими местами, т.е. заученными легковесными формулами, которыми он успокоил свою очень небольшого объема совесть, и живет на основании этих "общих мест." Блуа написал в двух томах "Экзегеза общих мест" — одно из самых едких и уничтожающих обличений таких самодовольных и бессознательных в религиозном отношении людей. Вот некоторые примеры таких "общих мест" из коллекции Блуа и из других источников: "Грех есть общее явление, не грешить нельзя"; "Ну что же? Это в сущности мелкие грехи"; "Евангелие, знаете ли, устарело и к нашей жизни не применимо"; "Я, конечно, батюшка, не монах..."; "Я, конечно, как человек культурный..."; "Ну, знаете, — Богу это ведь все не нужно, Бог не требует так много."