Предел Скорби. Китайские Рассказы. Хайлак - страница 46
– Я не могу больше… Я уже столько дней не курила… Дай хоть на трубку старой, жалкой служанкѣ твоей!.. Я знаю, иностранный принцъ добръ, онъ дѣвочкѣ не сдѣлаетъ зла… Я только нарочно… – бормотала Ханъ-Ми, подобострастно вглядываясь въ мое лицо.
Я положилъ нѣсколько монетъ на столъ, ввернулъ мои бумаги и ушелъ.
Съ тѣхъ поръ атаки на мой кошелекъ повторялись правильно каждые два, три дня. Только теперь Ханъ-Ми просила непосредственно. Она отдергивала занавѣску и то слезно умоляла, то грозила, что пошлетъ дѣвочку къ старику лавочнику на углу.
– Онъ ее хочетъ, старый песъ!… Онъ мнѣ говорилъ… Ахъ! какой онъ противный! Ужасно противный!..
– Вѣдь вы за эти деньги покупаете опій! – упрекалъ я ее.
– Да… опій! – соглашалась наивно она.
– Вамъ вредно… Опій отрава! Я не могу давать вамъ денегъ на вредное для васъ снадобье!..
Тогда она въ бѣшенствѣ бросалась на постель, проклинала все и вся и грозила убить себя.
– Какое вамъ дѣло до насъ, жалкихъ сыновъ Серединной земли. Вы варваръ, богатый бѣлый варваръ… Что значитъ для васъ нѣсколько сапекъ… Я отдамъ ихъ вамъ… Не всегда же рокъ будетъ преслѣдовать насъ… Мои дѣти отдадутъ вамъ… Правда, Маджи… Пожалѣй, мальчикъ мой, свою мать… Скажи ему, что отдашь… Иди, Ліенъ, обними ноги достопочтеннаго, нѣжнаго господина!
Въ результатѣ я давалъ, опасаясь какой-либо дикой выходки со стороны изступленной женщины. Но все чаще и чаще подумывалъ я о необходимости оставить моего Сянь-шаня, или вообще устроиться иначе. Я написалъ дядѣ письмо съ изложеніемъ положенія дѣлъ и просилъ его, нельзя ли перевести меня на заводъ раньше года, съ тѣмъ, чтобы Сянь-шань получилъ тамъ тоже мѣсто, и чтобы наши занятія по литературѣ, исторіи и китайскому языку не прекращались. Я прекрасно понималъ, что такого толковаго, знающаго преподавателя, къ тому же понимающаго по-русски, какъ Ми, доставилъ мнѣ только случай, и что равнаго ему я не легко найду. Отецъ Никонъ поддержалъ меня въ этомъ мнѣніи:
– Да я кромѣ него не знаю, кого вамъ и посовѣтовать въ Сянь-шани!.. Вѣдь вотъ какъ ловко стали вы по-китайски объясняться… Я вамъ говорилъ, что Ми совсѣмъ надежный человѣкъ… Вотъ только жена его… Я, сознаюсь, думалъ даже, что вы на нихъ повліяете…
– Бѣдны они… очень бѣдны… – замѣтилъ я.
– Да бѣдны, потому порочны, суевѣрны…
– Но… дѣти!.. Чѣмъ же виноваты дѣти?!
– Ни въ школу они ихъ не посылаютъ, ни въ пріютъ не отдаютъ… Сами виноваты!..
Я замолкъ, но рѣшилъ, что не уйду отъ Ми, что не буду причастенъ даже косвенно къ побѣдѣ надъ нимъ обстоятельствъ. Если и оставлю его, то впослѣдствіи, когда судьба улыбнется ему. Пока я продалъ кой-что въ посольствѣ изъ моего европейскаго гардероба и деньги рѣшилъ предложить въ займы Сянь-шаню.
Впрочемъ, онѣ ему не понадобились. Поздно вечеромъ онъ зашелъ ко мнѣ и сказалъ радостно, что теперь все будетъ хорошо, что онъ нашелъ работу въ англійскомъ посольствѣ. На завтра у насъ къ обѣду появилась свинина. Опять какой-то старикашка замѣнилъ у очага Ліенъ. Въ квартирѣ водворилось больше чистоты и порядка. Опять синяя занавѣска стала подыматься вверхъ, и госпожа Ханъ-Ми важно возсѣдала съ рукодѣльемъ, слѣдила внимательнымъ взоромъ за поведеніемъ прислуги и дѣтей. Она только старательно избѣгала встрѣтиться глазами со мною.
Стало теплѣе; въ воздухѣ чувствовалось дыханіе весны, но грязь и вонь все еще удерживали меня дома. Къ тому же негдѣ было гулять, такъ какъ публичныхъ садовъ совершенно нѣтъ въ Пекинѣ, доступные же для публики сады при храмѣ Неба и Земли или при другихъ болѣ знаменитыхъ пагодахъ были черезчуръ удалены отъ нашего квартала.
– Слушайте, уважаемый Сянь-шань, не согласитесь ли вы, чтобы я занимался съ Маджи… Вѣдь хорошо бы мальчику знать русскую грамоту… Ему много легче было бы впослѣдствіи найти занятіе… Къ тому же я могъ бы учить его и рисованію…
– Достопочтенный И (такъ китайцы сокращали мое имя Иванъ), кто же станетъ отрицать пользу знанія! Я не посылалъ Маджи въ школу, потому что онъ былъ малъ и болѣзненъ, но дома…
Я взглянулъ на дѣйствительно исхудалыя во время голода щечки мальчика и вспомнилъ, что онѣ не всегда были такія, между тѣмъ Маджи, по словамъ о. Никона, никогда не посѣщалъ миссіонерской школы.