Предел Скорби. Китайские Рассказы. Хайлак - страница 5
– Муччилла женился. Взялъ женщину худую, черную, а далъ за нее десять штукъ скота…
– Кому же далъ, вѣдь она сирота?
– Князю далъ. Извѣстно – у всякой женщины есть цѣна и калымъ… Нельзя!.. Только много далъ!..
– Вотъ видишь, Грегоре́й! Мужикамъ все въ пользу! Даже среди прокаженныхъ имъ барышъ! За женщинъ не платятъ, даромъ пользуются… – разсмѣялась Мергень.
Анка пристально взглянула на нее, она уже поднялась, чтобы собрать и помыть посуду. Она грубо выхватила чашку изъ рукъ Бытерхай, которая прилежно вылизывала ее, гдѣ только могла достать языкомъ.
– Посуду продырявишь, обжора! Давай!..
Ребенокъ съежился и протянулъ впередъ свои худыя, какъ плети, рученки, болѣзненно согнувшіяся подъ тяжестью чашки.
Изъ новостей высшаго порядка самое большое впечатлѣніе произвелъ разсказъ „о барынѣ, что пріѣхала изъ дальнаго юга, въ сто лошадей“.
– Особыя для нея дороги въ тайгѣ прорубали, особые мосты на рѣчкахъ строили, по старымъ она ѣздить не могла… Такая большая она была барыня!.. Отъ самой царицы ѣхала, вездѣ побывать должна была, все осмотрѣть должна была… Только сюда къ намъ попасть не могла. Изъ-за болотъ, говорятъ, да комары ее больно искусали… Вотъ и вернулась… Все спрашивала больныхъ про травы для лѣченія…
– Какое лѣченіе… Извѣстно – смерть наше лѣченіе! – простонали согласно супруги Салбанъ.
– Изъ-за этихъ-то травъ задумали господа выстроить домъ съ желѣзными ставнями…
– Караулку! – поправилъ Теченіе.
– Туда доктора всѣхъ больныхъ соберутъ лѣчить со всего края…
– Мцы!.. мцы!.. – причмокнули слушатели. – Гдѣ же имъ такой домъ выстроить… Насъ много!.. Къ примѣру: здѣсь насъ семеро, въ Борскомъ улусѣ тоже есть, въ восточныхъ земляхъ, въ сѣверныхъ улусахъ тоже есть… Извѣстно: гдѣ рыба, тамъ и прокаженные! А вѣдь половина якутской земли питается рыбой!.. Какъ же такъ? Всѣхъ что-ли посадятъ!.. Кто изъ якутовъ знаетъ, что съ нимъ будетъ черезъ годъ?.. Вѣдь и мы были когда-то здоровы и веселы?.. Никто изъ насъ не зналъ, что внутри его ядъ сидитъ…
– Развѣ царь прикажетъ по поводу этой травы? Тогда другое дѣло! Но чѣмъ же виноваты мы, чѣмъ мы виноваты?.. – повторяли больные.
– Пусть бы насъ лучше сразу убили! Зачѣмъ жить, если нужно сидѣть въ оградѣ, въ домѣ съ желѣзными ставнями. Свѣта не видно, звука не слышно!.. И зима, и весна, сказываютъ, тогда одинаковы. Ни сѣтей ставить, ни птицъ ловить, ни растеній собирать…
Теперь мы все-таки хоть немного, какъ другіе… какъ люди… а это вѣдь всякому лестно… Тогда – ничего! Что дадутъ они намъ?.. Ничего не дадутъ!.. Ничего дать они не могутъ… У самихъ не всегда есть… Теперь человѣкъ собственнымъ промысломъ можетъ дополнить, тогда… желѣзные ставни кругомъ…
– Навѣрно исправникъ выдумалъ, чтобы только людей обижать… – вспылилъ Теченіе.
– Молчи, молчи… Не болтай попусту!.. – остановилъ его Грегоре́й.
– Что сдѣлаютъ мнѣ?.. Эхъ? Пусть придутъ, пусть приведутъ свое войско…
– Мы имъ всѣмъ рожи кровью вымажемъ! – разсмѣялась Мергень… Пусть всѣ болѣютъ! Тогда и намъ будетъ лучше, тогда всѣ сравняются!..
Теченіе замолчалъ и косо взглянулъ на нее.
– Совсѣмъ я не желаю, чтобы всѣ были, какъ мы… Я не такой!.. Пусть живутъ, на здоровье имъ, пусть веселятся, пусть имъ Богъ даетъ! Авось и насъ не забудутъ!.. Развѣ раны меньше у меня болѣть станутъ, когда онѣ у другихъ откроются?.. Нѣтъ!.. Но и насъ въ острогъ, думаю, садить не за что. Развѣ мы виноваты?.. За что въ гробъ людей живьемъ заколачивать!..
– Вѣрно!.. Согласны!.. Пусть имъ Богъ дастъ, пусть живутъ, но и мы хотимъ умереть по положенію … – согласились присутствующіе.
Затѣмъ всѣ разбрелись по угламъ. Анка развязала свои узелки и принялась что-то шить и прикраивать для мужа. Мергень тоже работала иглой; Салбаны тихонько стонали, а Теченіе чинилъ у огня сѣти и хриплымъ голосомъ разсказывалъ Бытерхай сказку:
„Говорятъ, въ одно утро низенькая старушка „съ пятью коровами“ пошла на хорошее поле искать коровъ. Съ широкаго поля взяла съ корнемъ цвѣтокъ съ пятью отростками, не сломавши ни корешка, ни одной вѣтви, и положила на подушку. Потомъ вышла, сѣла доить коровъ. Сидитъ она, слышитъ: вдругъ зазвенѣли бубенчики-колокольчики, ножницы упали со стукомъ. Бросилась старушка, разлила молоко, прибѣжала домой, видитъ: трава травою. Снова вышла, сѣла доить коровъ. Опять зазвенѣли бубенчики-колокольчики, опять упали ножницы. Опять пролила молоко. Посмотрѣла: на лѣвой сторонѣ дома сидитъ дѣвушка. Глаза, что два свѣтлыхъ камня, брови, какъ два черныхъ соболя протянули лапки другъ къ другу. Ротъ изъ складного серебра, носъ изъ кованнаго серебра. Когда говоритъ, на лицѣ будто бабочка порхаетъ, когда глотаетъ, въ горлѣ будто пролетаетъ ласточка. Сквозь бѣлое платье сквозитъ лунное тѣло, сквозь прозрачное платье сквозитъ тѣло любимое.