Предел Скорби. Китайские Рассказы. Хайлак - страница 7
Ея лицо, окруженное вихрями черныхъ спутанныхъ волосъ, явилось на минуту изъ темнаго угла, откуда она въ послѣднее время почти не выходила.
– Господи, что теперь дѣлается на свѣтѣ, у людей?!. – стоналъ Салбанъ. – Вѣдь сегодня праздникъ, масляница…
– Ходятъ якуты, гостятъ! Въ юртахъ смѣхъ и пѣсни… Огни горятъ… Пахнетъ топленымъ масломъ, мясомъ… Всѣ веселы, всѣ сыты… пѣсни поютъ, загадываютъ загадки… Свадьбы играютъ…
– Помнишь, Грегоре́й, какъ разъ годъ тому назадъ взялъ ты меня отъ родителей. Новую выстроилъ юрту. Хорошо было намъ тепло, чисто… Помнишь, пришли сосѣди, стали мы ворожить… заставили шило показывать судьбу и вдругъ оно тебѣ черную показало дорогу… Никто не повѣрилъ. – Такой ты былъ тогда бойкій, крѣпкій, къ работѣ охочій… А теперь: оба мы здѣсь!.. Развѣялось богатство наше, точно дымъ, прошла молодость наша!.. – шептала мужу Анка.
– Правда. Когда я домъ строилъ, не думалъ, что останется онъ пустымъ, что потухнетъ огонь мой… Я думалъ, что наполнится жилище говоромъ и смѣхомъ дѣтей… Теперь черная туча закрыла намъ міръ! Часто думаю, стоитъ ли жить, не лучше ли умереть? – отвѣтилъ Грегоре́й.
Анка вздрогнула.
– Слушай, тогда я осталась бы здѣсь совсѣмъ одна! Нѣтъ, нѣтъ!.. Мы можемъ еще долго жить. Смерть и старость вездѣ одинаковы, въ проказѣ ли, въ здоровьи ли! Старость та же проказа. Тоже человѣкъ живъ да не живетъ. Не думай худо, прошу тебя… – шептала молодая женщина.
Она умоляюще взглянула въ лицо мужа еще здоровое, но уже испещренное сине-багровыми пятнами. Грегоре́й ничего не отвѣтилъ, обычное, сонное равнодушіе его охватило.
Потрескиваніе угля и стоны Салбана мѣрно чередовались, точно тиканіе маятника. Въ углу Бытерхай тихо, не громче сверчка, говорила на ухо Теченію:
– Разскажи, Теченіе, какъ это бываетъ праздникъ? Что въ праздникъ дѣлаютъ люди? Отчего они тогда смѣются? Разскажи что-нибудь. Такъ скучно сегодня! Всѣ молчатъ! Только сердце стучитъ…
– Замолчи, дурочка! Отчего тебѣ тяжко и скучно? Развѣ видѣла другое? Намъ скучно, потому что всякій свое вспоминаетъ!.. Разные есть праздники: есть праздники, когда не работаютъ, одѣваются и ѣдятъ какъ всегда. Есть праздники побольше, когда одѣваются немного лучше и ѣдятъ лучше. Наконецъ, есть такіе большіе праздники, когда всѣ одѣваются въ свои лучшія платья и ѣдятъ какъ на свадьбѣ, сколько влѣзетъ, до сытости… Тогда всѣмъ весело…
– Такъ, знаешь, не надѣть ли мнѣ сегодня платокъ, который ты, Теченіе, подарилъ мнѣ намедни?!
– Э, не стоитъ! Сегодня не такой большой праздникъ. Платокъ ты спрячь на Пасху или на Миколу Вешняго… Сегодня праздникъ такъ себѣ… Иди ко мнѣ!
Рыбакъ нѣжно прикрылъ полою своего рванаго кафтана голыя плечики ребенка.
– Скверно поступила Мергень, что отняла у тебя рубашку…
– И не говори!.. Сейчасъ у меня слезы изъ глазъ текутъ, какъ вспомню! Никогда, никогда еще у меня не было рубашки… Анка сказала, что она когда-нибудь сошьетъ рубашку… Я говорю: когда-нибудь… Я знаю, что теперь нельзя. Анка хорошая! Она зачѣмъ сюда пришла?
– Такъ, пришла по ошибкѣ, по глупости пришла… Теперь она останется поневолѣ, вернуться она уже не можетъ… Кто сюда разъ попалъ, не возвращается… Мы проклятые, Бытерхай!
– Проклятые?! Кто же насъ проклялъ?
– Да такъ! Летаетъ по воздуху, въ водѣ плаваетъ, въ ѣдѣ сидитъ проказа. Человѣкъ съѣстъ ее и готовъ. Онъ веселъ, играетъ, шутитъ, не знаетъ, что она уже въ немъ… Весело умѣютъ играть якуты. Въ юртѣ тѣсно для веселья. Морозъ на дворѣ трещитъ. Выбѣгутъ дѣвушки и парни на дворъ, станутъ ловить другъ друга. Кто кого поймаетъ, тотъ того поцѣлуетъ… Это называется „играть съ закрытыми глазами“, потому что когда цѣлуются, то глаза закрываютъ. Или пригонятъ во дворъ табунъ лошадей… А то пляшутъ… Берутся за руки мужчины и женщины, кружатся пѣсни поютъ и тоже тогда при смѣнкѣ цѣлуются…
– Зачѣмъ они все цѣлуются?
– Дурочка, ты еще маленькая! Выростешь,узнаешь…
– Не хочу узнавать! Тебя только одного цѣловать буду! Салбанъ и Кутуяхсытъ скверно пахнутъ!.. Мергень я боюсь; Грегоре́й и Анка не глядятъ даже на меня… Тебя только люблю, ты одинъ добрый!..
– Эхъ!.. Не болтай! Къ тому времени буду я вѣрно не лучше Салбана… Подожди, авось и тебѣ пошлетъ Богъ какого-нибудь не совсѣмъ стараго человѣка!