Предел тщетности - страница 30

Когда тебя уговаривают, стоять на своем по такому зряшному поводу верх неприличия, если ты не идиот. Я засунул запонку в карман, туда же отправил деньги, а пакет, сложив вчетверо, отдал капитану. Не из фальшивого благородства, а посчитав дальнейшее пребывание на набережной пустой тратой времени, я завел машину и вдарил по газам, оставив гаишника в одиночку решать проблемы мирозданья. Вот так, не проронив ни слова, я стал обладателем шестнадцати тысяч рублей. Воистину, короля играет свита, а молчание — золото. В зеркало заднего вида я наблюдал уменьшающуюся фигуру рядом с обочиной, пока капитан не скрылся за поворотом. Никто из троицы даже не обернулся, они тотчас же забыли про него, выкинули из памяти, как незначительную деталь ландшафта, текущего под колеса автомобиля. Вырулив на Садовое кольцо, чертыхнулся, проклиная собственную забывчивость — пришлось еще прокатиться, перед тем как развернуться, нырнул в центр и уперся в Лялин переулок. Танька жила здесь в бывшем дворянском доме, в квартире на третьем этаже, которую они купили с первым мужем в «лихие девяностые», как любят теперь выражаться. Насчет «лихих» я бы с удовольствием поспорил с унылым любителем брюзжать по поводу и без повода. Ах, время было тяжелое! Как там у Райкина: «Время было жуткое. Можно сказать жутчайшее, и эпоха была мерзопакостная».

Все правильно, если сконцентрировать воспоминания вокруг банки с окурками, которую я как-то купил в подземном переходе, выкурив талоны на сигареты. По мне, так лихолетье было веселое, плутовское, полное надежд и иллюзий, разочарований и приобретений, несмотря на то, что я вышел из девяностых в той же одежде, в которой и вошел. Нахожусь в твердой уверенности — начнись подобная заваруха снова, наделал бы кучу точно таких же ошибок, также бестолково распорядился приплывшим в руки из мутной воды. Нет смысла обвинять время — ему плевать на тебя, и ежели ты сдуру решил — мне недовесили, сходи к окулисту.

Танька на закате восьмидесятых влюбилась во второго режиссера, оказавшегося на поверку обычным каскадером, прокатилась с атлетом на Юга, да и вышла за него замуж, удивив всех. Она вертелась в богемной среде, давала встречным, поперечным мужикам без разбору, не имея в голове меркантильных соображений, могла отказать герою любовнику и закрутить с лифтером, хотя и известных деятелей в послужном списке хватало. Мне изначально была уготована участь пажа, поверенного в Танькиных делах, и я безропотно нес чемодан похождений вслед за спешащей хозяйкой. Она делилась со мной особенностями, скажем так, странностями сексуального поведения некоторых знаменитых персонажей и я, посвященный в постыдную тайну, с слюнявым упоением обывателя разглядывал одухотворенные лица кавалеров на экране телевизора.

Каскадер Стас оказался дельным мужиком, любил Таньку беззаветно, бросил кино, быстро поднялся, торгуя всем, что попадалось под руку, начиная от женских трусов «неделька» кончая вагонами с бракованным титаном. Он осчастливил мою подругу отпрыском, очень предусмотрительно купил трехкомнатную квартиру, расселив жильцов коммуналки и, как случалось со многими в период первичного становления капитала, получил пулю в лоб при выходе из подъезда. Убийц не нашли, компаньоны растащили его долю по сусекам, показав Таньке шиш с маслом, но два главных приобретения любви — сын Сережа и огромная квартира с высоченными потолками достались в наследство вдове.

Ремонт в квартире Танька затеяла, уже будучи замужем за антикваром. Он отдыхал от основной работы консультантом на картине с детективным сюжетом, крутившимся вокруг пропажи умопомрачительной ценности камеи. Сам я фильм не вилел, но Танька его охарактеризовала одной фразой — гора трупов с ювелирным уклоном. Режиссер и консультант, соревнуясь, на пару обхаживали вдову, победил последний, придерживающийся более трезвого подхода к жизни. Мне не посчастливилось лицезреть второго Танькиного мужа, Семена Михайловича — как раз в то лучезарное время мы находились с ней в состоянии затяжной холодной войны, рассорившись как всегда из-за пустяка. Подробностей я не помню, но судя по тому, что меня даже не пригласили на свадьбу, кризис в наших отношениях переживал апогей. Благодаря деньгам антиквара и Танькиному вкусу, ремонт получился достойный. Больше всего я переживал — пойдя на поводу новомодных течений, подруга ударится в модерн, заменив старые окна, лепнину, вековой паркет толщиной в три пальца на пластик, полы с подогревом и прочие эрзац прелести современности. Но Танька оставалась Танькой — ей было плевать с высокой колокольни на все течения, мнения окружающих, советы дизайнеров, помышлявших устроить грандиозную перепланировку — квартира сохранилась в первозданном виде. Не тронули ни печь голландку с пожелтевшим белым кафелем и синими изразцами поверху, ни дивной красоты камин; переоборудованию подверглись лишь просторная кухня и бывшая кладовка перед черным ходом, где соорудили современную со всеми причиндалами ванную комнату.