Прекрасная художница - страница 19

– Не хотела бы я оказаться на месте юных дебютанток, если вы собираетесь практиковаться на них. В семнадцать лет сердечные переживания особенно тяжелы.

– Ничего такого у меня и в мыслях нет, – сказал он, посерьезнев. – Не понимаю, с чего вдруг вы это решили.

– Ну как же, говорят, вы ищете себе новую жену, для того и приехали в Лондон.

Он внезапно рассмеялся.

– Поэтому вы и говорили о семнадцатилетних? Это что, имеет какой-то особый смысл?

Френсис, которая гордилась своим умением направлять беседу, на этот раз почему-то смешалась.

– Ну, не особый, но мне показалось, от вас ждут, что вы сделаете выбор среди дебютанток этого сезона.

– Вот как? Интересно, как бы отреагировала Лавиния, приведи я ей мачеху чуть старше, чем она сама? – Маркус улыбнулся. – Вы можете себе это представить?

Френсис улыбнулась про себя. Да уж, леди Лавиния кого хочешь скрутит в бараний рог.

– Я, например, всего на двенадцать лет старше моей падчерицы, а мы очень любим друг друга, – возразила она.

– Ну, вы – это вы.

– И что это означает?

Танец подошел к концу, и он не ответил, а, отведя ее на место, откланялся со словами:

– Оставляю за собой вальс перед ужином. Ну уж нет, последнее слово будет за ней.

– Что я слышу? Человек, просидевший бог знает сколько лет в деревне, знает, как танцуется вальс?

Улыбка застыла на лице Маркуса, когда он отвернулся от Френсис. Она, как прежде, заставляет его сгорать от желания, но так равнодушна и холодна, что даже ее шутливые замечания имеют только одну цель – поставить его на место.

Но его-то комплименты были искренни, он даже сам удивился, когда они сорвались с языка. Так что же выходит, пролетели семнадцать лет, а прошлое живо в его душе?

Тряхнув головой, он направился через зал к леди Уиллоуби, бдительно сторожившей свою дочь.

– Леди Уиллоуби, – проговорил он с поклоном, – не позволите ли вы мне станцевать с вашей дочерью контрданс?

Фелисити быстро переглянулась с матерью, зардевшись, присела в реверансе и положила руку на сгиб его локтя.

Френсис смотрела на них издалека, чувствуя, как в ней поднимается обида. Он всегда был эгоцентристом. Ему нравится, что его провожают возбужденным шушуканьем, он чувствует себя на седьмом небе среди мамаш, выталкивающих вперед своих дочурок. Интересно, женится ли он на одной из них?

Вполне вероятно. В конце концов, она сама вышла когда-то за Джорджа, который был старше, чем теперь Маркус. Такое случается частенько: когда вдовцу нужна женщина, способная заменить мать его детям, он берет в жены молоденькую девушку. Молодая жена сильнее, и детей еще может родить, и за старым мужем присмотрит. А девушки рассчитывают на вдовье наследство. Да и вообще вдова пользуется большей свободой, чем старая дева. Как она, например. Френсис очень ценила свою свободу.

Улыбаясь, она смешалась с гостями, переходя из одной комнаты в другую. Вернувшись в зал, она заметила Перси. Тот стоял, небрежно прислонившись к колонне, и рассматривал толпу в монокль.

– На кого ты смотришь? – спросила Френсис.

– На его светлость герцога Лоскоу, – ответил сэр Персиваль. – Все гадают, кого он выберет.

– А ты как думаешь?

– Думаю, у него хватит ума не связываться ни с одной из этих глупышек, но и захлопывать дверь ему пока не хочется.

– Фу, какой ты циник. Говоришь так, словно он корову покупает.

Перси улыбнулся, монокль выпал из глазницы и повис на тесемке.

– Но разве не так? Здесь же и намека нет на любовь. Или, может, им это вовсе не нужно?

– Перси, по-моему, ты просто завидуешь.

– Нисколько, пока его внимание приковано к этим пустоголовым девицам. Вот если бы он обратил свой взор в другую сторону, тогда да, мне бы это не понравилось.

– В какую это сторону?

– Да я просто так. Пойдем, начинается контрданс.

Во время танца говорить было неудобно, и Френсис еле сдерживала любопытство. Сэр Персиваль Понсонби, записной холостяк, называющий брак не иначе как рабством, влюбился?! Невероятно!

– Так кого ты имел в виду? – спросила она первым делом, когда танец закончился. – Неужели ты влюблен? Ты же всегда был ярым противником женитьбы и, кажется, называл ее ярмом?