Прекрасны ли зори?.. - страница 9

Мужчина поднимает руку, указывает черенком кнута на часовенку, что возвышается на краю посёлка. Наклонясь к мальчику, что-то говорит. Что-то печальное, видно, рассказывает отец сыну: губы мальчика дрожат, вот-вот расплачется.

Заметил это отец, спохватился, порывисто обнял сына.

— Ты, сынок, уже большим парнем стал. С тобой теперь можно разговаривать, как мужчина с мужчиной, ничего не утаивая. Душа, она чуткая штука, у меня самого частенько побаливает, как только вспомню твою мать… Только слёзы — достояние женщин и девчонок, сынок. А мужчина не должен нюни распускать, мужчина должен быть твёрдым.

— Я не распускаю нюни. Мне маму жалко. Будь она жива, в гости вместе приехали бы. Ей бы тоже отрезали кусок от пирога.

— Её долю мы оставим на её могиле… Вот мы, кажись, и доехали, сынок. Во-он уже виден дом Халиуллы. — Мужчина в сердцах дёргает вожжи. — Куда ж ты, животина! Ну-ка, сворачивай! Или дорогу забыла?

Лошадь останавливается, почти уткнув голову в ворота. Старший Чернопятко спрыгивает с телеги и, приотворив калитку, заглядывает во двор. Неподалёку стоит худенький босой мальчик в выгоревшей зелёной рубашке навыпуск, холщовых штанишках. Он водит по земле прутиком и смотрит на пришельца настороженно и с любопытством.

— Открой ворота, сынок. Дядя Давид к вам в гости приехал, — сказал Чернопятко, приветливо улыбаясь.

Мальчик поправил на голове тюбетейку и опрометью кинулся к воротам. Он ловко отбросил перекладину. Налёг на ворота, напружился, и тяжёлые створки скрипнули, подались.

Мальчик отворил ворота и сам, словно испугавшись, спрятался за ними.

Приезжие въехали во двор. Почему-то тихо и никто не выходит встречать их.

Ворота позади скрипнули. Иван оглянулся, увидел мальчика с себя ростом, засовывающего перекладину в железные скобы сомкнувшихся створок. По его деловитому виду сразу можно было понять, что он здесь хозяин. Справившись с делом, мальчик с восхищением стал разглядывать жеребёнка, который тут же отпрянул, едва он протянул руку, чтобы погладить. Он недовольно насупился, подошёл к телеге и начал помогать распрягать лошадь. Умело отстегнул постромки, снял с лошадёнки хомут.

— Отец дома, пострел? — спросил дядя Давид, дивясь ловкости мальчишки.

— Отец?.. — Мальчик мельком взглянул на приезжего и продолжал заниматься делом как ни в чём не бывало, только как-то скорбно приподнялись его худенькие плечи и сделались медлительными движения рук.

Дядя Давид понял, что невпопад задал вопрос. Чтобы загладить оплошность, он покашлял в кулак и весело спросил:

— Послушай-ка, ты ел когда-нибудь землянику?.. Или пироги с грибами? Во каких гостинцев мы тебе привезли!

— Землянику ел, а пироги с грибами не пробовал, — серьёзно ответил мальчик.

— Хорошо! Гм!.. То есть это не так уж и хорошо. Однако сегодня ты земляники и пирога с грибами наешься как следует.

Разговаривая с мальчиком, дядя Давид привязал лошадь к переднему колесу, и она тотчас уткнулась мордой в телегу, полную душистого сена. Дядя Давид вспушил сено рукой.

— А как тебя зовут? — спросил он, взглянув на мальчика добрыми глазами из-под густых бровей.

— Гильфан, — сказал мальчик с улыбкой, щурясь от солнца.

— Что ж, давай познакомимся. — Приезжий подал мальчику руку, твёрдую и блестящую, как отшлифованная кость. — Давид Чернопятко. А вон того мальчика, моего сына, который ковыряет новым сапогом землю, чтобы он побыстрее разорвался, зовут Иваном. Ну, иди, сынок, сюда, поздоровайся. Что ты стоишь там?.. Этот шустрый паренёк теперь будет твоим названым братом. С его дядей мы в одном кавалерийском отряде служили. Не один пуд соли вместе съели. В трудные времена друг другу опорой были. После войны я с ним в Голубовку приехал, рядом жить стали. Пришлось, сынок, уехать отсюда, когда твоя матушка померла…

Нет, Иван не подошёл. Только перестал ковырять землю носком сапога. Застеснявшись невесть чего, он залился краской и стоял потупясь.

— Ну-у, это никуда не годится, совсем никуда, Иванушка, — сказал отец, разводя руками. — Ты меня позоришь перед хозяевами, сынок. — И тут же обернулся к Гильфану: — А скажи-ка, где всё-таки хозяева? Почему никто не показывается из дома? Или все спят в жару?