Преподобный Иоанн Лествичник - страница 4

.

Некоторые говорят еще и то, что аскетизм если и можно допустить в практическом применении, то только среди монашества. А для мирян он совершенно не нужен. Рассуждающие так забывают, что Христос в словах: Внидите сквозе тесная врата, и еще: Царствие Божие нудится (ср.: Лк. 13, 24; Мф. 11, 12) обращается не только к одним монашествующим, но и ко всем христианам, — именно ко всем тем, для кого дорога душа, вечная жизнь и вечное спасение. Поэтому аскетизм как принцип воздержания, как философия духа и как главная, верховная наука — «наука из наук» — необходим для каждого христианина (епископ Феофан).

И к тому же следует признать, что умеренность и воздержание от излишества в пище, питии, сне и прочем приносит человеку только здоровье, но никак не расстроенность или слабость сил. В этом отношении весьма справедливы слова святителя Митрофана Воронежского, который сказал: «Воздержанно пий, мало яждь — здрав будеши». И вообще можно привести много фактов, свидетельствующих о том, что сравнительно скудное питание (малоядение) есть источник истинного здоровья и делает организм более трудоспособным и выносливым[10]. Да и по самому существу христианства жизнь каждого христианина есть аскетика; каждый христианин в сущности аскет, ибо он борется с диаволом и грехом, подвизается во Христе и со Христом, чтобы освободиться от рабства страстной плоти.

Христианство требует от всех людей без исключения (монахов или мирян) постоянного нравственного подвига, постоянной и неослабной духовной борьбы. Поэтому аскетизм как неослабное деятельное стремление духа к господству над плотью для того, чтобы сделать тело достойным орудием Духа — храмом Божиим, обязателен для всех — и монахов, и мирских верующих людей.

Особенная потребность в благодатном и спасительном аскетизме ощущается в нашем XX веке, когда опьянение и раздражение страстей охватило почти все христианские общества, когда «люди мира сего» проводят преимущественно животную, чувственную жизнь. Между тем крайняя чувственность признается «не долженствующею быть» — ее существование и господство над духом есть нечто безусловно ненормальное и недопустимое[11].

Все жизненное и великое в мире и Церкви произошло и происходит вследствие духовной борьбы и подвигов. Борьбою и подвигами Восточная Церковь жила во все времена своего прошлого. В частности, наша Русская Церковь пережила эпоху трудной борьбы с полудикой ордой (XII-XIV вв.), затем период смутной междоусобицы и литовско-польской интервенции (XVI-XVII вв.), нашествия «дванадесяти язык» (начало XIX в.). В эти тяжкие периоды жизни русского народа — периоды борьбы и подвига — воспитался сонм великих подвижников земли Русской: митрополиты Кирилл, Феогност, Петр, Алексий, Иоанн, Филипп и другие.

Поэтому-то и нашему слабому в духовно-нравственном отношении XX веку особенно нужен аскетизм, и притом аскетизм, так сказать, универсальный, который способен был бы возродить христианство, одухотворить его, примирить и преобразить его дебелую, плотскую, чувственную жизнь в жизнь духовную, возвышенную.

Образ истинного аскета есть образ величайшей нравственной силы, могущей всколыхнуть, возродить и поднять человечество[12]. Таковыми были святые отцы-аскеты Православной Восточной Церкви. Это были истинные философы, психологи своего времени, подвижники Божественной Правды. В своих писаниях они оставили нам неисчерпаемый кладезь животворной воды — учения истины.

Читая их, христианин освежается духом; окруженный невзгодами земной жизни, он собирается с мыслями, рассеянными в суете мира, успокаивается в сердце и совести, примиряется с трудностями жизненного крестоношения. К таковым сугубоаскетическим животворным писаниям относятся, например, творения: Макария Египетского (IV в.), Ефрема Сирина (IV в.), Иоанна Кассиана (V в.), Исидора Пелусиота (V в.), Иоанна Лествичника (VI-VII вв.), Исаака Сирина (VI в.), аввы Дорофея (VII в.) и других отцов-аскетов.

Все они смотрели на земную жизнь как на подвиг постоянной, неослабной внутренней борьбы с грехом и «ветхим» греховным человеком.