Превыше свободы и чести - страница 18

Руссо мог писать такое только потому, что имел неограниченную веру в благожелательность учителей, которым надлежит использовать свою абсолютную власть только на благо своих учеников. Но, как мы увидим позже, благожелательность не даёт гарантий от злоупотребления властью, и очень немногие в истории борьбы за свободу продемонстрировали безмятежность, свойственную Руссо. Наоборот, они заняли противоположную позицию, считая, что любая власть вредна. Этим они дали наглядный пример поведенческого процесса, называемого обобщение. Многие разновидности власти крайне отрицательны, будь то по своей сути или по своим последствиям, и делается вывод, что их все следует избегать. Пуритане зашли в обобщении ещё дальше, утверждая, что бóльшая часть положительного подкрепления вредна, независимо от того, преднамеренно оно или случайно, причём только по той причине, что иногда из-за него люди попадают в беду.

Литература свободы призывает бежать от всех властей или бороться с ними. Она делает это, объявляя любое проявление власти принуждением. Утверждается, что все, кто манипулирует поведением людей - негодяи, имеющие обязательную склонность к эксплуатации. Власть, мол, является прямой противоположностью свободы, и если свобода - это хорошо, то власть должна быть злом. При этом упускается из виду такая власть, которая никогда не приводит к отрицательным последствиям. Многие общественные институты, необходимые для процветания нашего вида, состоят в управлении человека человеком, и этого не может запретить никто из тех, кому хоть немного дороги достижения человечества. Мы увидим далее в книге, что для того, чтобы защищать позицию, утверждающую, что любая власть - зло, было необходимо исказить или замолчать суть полезных общественных институтов, а также отдать предпочтение бессильным общественным институтам именно потому, что их можно замаскировать или скрыть, и - что является воистину самым нелепым результатом! - продолжать пользоваться принудительными мерами.

Проблема состоит в том, чтобы освободить людей, однако не от власти как таковой, а лишь от некоторых видов власти, и её удастся решить только тогда, когда наш анализ примет во внимание все последствия. То, что люди думают о власти, как до, так и после того, как литература свободы окажет влияние на их мнения, не производит никакой полезной разницы.

Если бы не существовало необоснованного обобщения, что любая власть - это зло, то мы имели бы к социальной среде такой же простой подход, какой мы имеем к природной не социальной среде обитания. И хотя прогресс техники освободил человека от некоторых отрицательных особенностей окружающей среды, он не освободил его от самой окружающей среды. Мы признаём тот факт, что мы зависим от мира вокруг нас; мы просто изменяем природу этой зависимости. Точно так же, чтобы сделать социальную среду как можно более свободной от отрицательных стимулов, нам надо не разрушать эту среду или бежать от неё, а просто преобразовать её.

Причина борьбы человека за свободу - это не некая воля быть свободным, а определенные поведенческие процессы, характерные для человеческого организма, главным результатом которых является предотвращение или избегание так называемых "отвращающих" особенностей окружающей среды. Физические и биологические технологии в основном занимались природными отрицательными стимулами. А борьба за свободу имеет дело со стимулами, преднамеренно созданными другими людьми. Литература свободы выявила этих других людей и предложила способы бегства от них или ослабления или уничтожения их власти. Она достигла успехов в уменьшении числа принудительных стимулов, используемых в преднамеренном управлении поведением, но совершила ошибку, определяя свободу в терминах состояний сознания или чувств, и поэтому была не в состоянии эффективно бороться с методами управления, которые не вызывают бегства или восстаний, но тем не менее имеют отрицательные последствия. (Из-за этой ошибки) она была вынуждена объявить любую власть злом и исказить многие из преимуществ, которые нам даёт социальная среда. Она не готова к следующему шагу, который состоит не в освобождении людей от власти, а в анализе и изменении методов управления поведением, которым они подвергаются.