Прежде, чем умереть - страница 18

– Лучше запиши.

– И что это – чёрт подери – за «знаки уважения»? Ты что, винтовку ему пообещал?

– Не ему, а радушному хозяину города – бригадиру Навмаша Тарасу Семипалому. Или ты хотел придти в гости без подарка?

– Ты хоть представляешь, сколько стоит этот ствол?!

– Смотрится богато, не поспоришь. Тут направо.

– Ты же заливал, что тебе без такого инструмента никак, что-то там про угловые минуты пел, крутизну траектории…

– Вот что вы за люди такие в этом вашем Легионе? Стоит сказать, дескать, винтарь нужен, чтобы с полутора километров кому-то мозги вынести – бери на здоровье. А как человека хорошего подарком порадовать – так целая трагедия. Позитивнее нужно быть, добрее. Сейчас налево. И вообще, чего ты кипятишься, будто лично с тебя последние портки сняли? Ты больше не в своём уютном бункере, вокруг огромный дивный мир, ощути, наконец, себя личностью и привыкай иметь окружающих при любой возможности.

– Легион – моя семья.

– Вот об этом я и толкую! Сворачивай.

– Он свою семью ещё в детстве перебил, – услужливо пояснил Станислав. – Последнего чудом выжившего застрелил при мне, как собаку. Так что побереги своё красноречие для более благодарной публики.

– Это было не ради удовольствия. Зачем передёргивать?

– С ума сойти, – покачал головой Павлов, округлив глаза. – Ладно, хрен с ним, с подарком. А что за Ольгу упомянул тот цыган? Какая-нибудь несчастная девушка, которую ты продал этим зверям? Что смешного?

– Я познакомлю тебя с этой «несчастной девушкой», тогда поймёшь.

– Ничего себе, – присвистнул Станислав. – Я думал, повесть «Кол и его женщины» состоит лишь из одной главы, и та называется «Бляди».

– Ты удивишься, сколько у меня было честных женщин.

– По взаимному согласию? – уточнил Павлов.

– Возможно, не спрашивал. Давай вон к тому здоровому дому с колоннами и тормози.

Передав мзду в заботливые руки сотрудников местной канцелярии, мы получили охранные грамоты сроком в трое суток и двадцатисекундное напутствие, содержащее в числе прочих пять-шесть цензурных слов.

– Зачем так грубить? – отряхнулся Павлов, выходя из здания, будто его там только что обоссали. – Мы не давали к этому ни малейшего повода.

– Твоё существование уже является для них поводом, – пояснил я.

– Что дальше? – спросил Станислав, пряча сложенную бумажку в карман.

– Дальше я отправлюсь по злачным местам выяснять интересующие нас факты и слухи, а вы двое будете ждать в машине.

– Так не годится. Я иду с тобой.

– Я тоже, – поддержал Стаса лейтенант.

– Ну, если вам нравится пешие прогулки по пустошам, милости прошу за мной. А если всё-таки предпочитаете передвигаться на этом прекрасном автомобиле, будет не лишнем проследить за его сохранностью.

– Пусть он следит, – кивнул Станислав на Павлова. – Это собственность Легиона.

– Чёрт… – не нашёл контраргументов лейтенант и, сплюнув, забрался в кабину.

Единственный постоялый двор Навашино располагался недалеко от Дворца, на улице Калинина в трёхэтажном здании, выполнявшем прежде, судя по всему, функции магазина. Наверху обветшалого фасада всё ещё ржавели каркасные буквы «ВИЗИТ», поверх которых красовалась сколоченная из досок вывеска с намалёванным красной краской «Коммунар». Большая часть окон была заложена кирпичом и строительными блоками, некоторые заколочены. Первый этаж занимали одноимённый кабак и ломбард по соседству. Из приоткрытой двери струился уютный тёплый свет, а на порогах отдыхал в луже собственной мочи довольный посетитель.

– Чертовски хочется выпить, – поделился я мыслями со Станиславом. – Составишь компанию?

– Как отказать? – перешагнул он вслед за мной через бесчувственное тело.

Не смотря на ранний вечер в заведении было уже многолюдно. Двое пришлых тут же приковали к себе внимание сурового навашинского населения, до тех пор мирно разглядывавшего дно своих кружек. Разговоры стихли, спиртное перестало литься, даже табачный дым, казалось, замер под закопченным потолком.

– Приветствую, любезный, – прошли мы к барной стойке, отделяющей подвыпивших но всё ещё человеческих особей от здоровенной жирной твари по ту сторону этого зыбкого барьера. – Плесни-ка нам с товарищем по пятьдесят твоего лучшего продукта, для начала.