Приказано обезвредить - страница 28

— И что же?

— Вмешались люди, отобрали ракетницу и выбросили ее в пруд.

Иван Мосейчук лежал в своем сарае пьяный. Наш провожатый растолкал его. Парень сел на солому, протер глаза, грубо спросил:

— Ну, чего тебе?

— Да вот милиция к тебе пожаловала.

— Милиция? А я с ней не дружу.

— Где вы были ночью? — задал вопрос Баженов.

— Ночью? Спал.

— Где?

— Здесь, в сарае. Я всегда сплю здесь до глубокой осени.

Тем временем группа добровольцев по нашей просьбе обследовала пруд. Стояла середина августа, и ребята с удовольствием прыгали в воду. Вскоре ракетница была найдена.

— Ваша? — спросил я у Мосейчука.

— Моя, — мотнул он головой.

— Когда из нее последний раз стреляли?

— Утром.

Мы с Баженовым переглянулись.

— В кого?

— В собаку. Выла. Ну, я и шарахнул в нее. Не попал.

Баженов увез ракетницу на экспертизу. А утром сообщил: выстрел в старшего лейтенанта произведен из другого оружия. Мосейчука следует отпустить.

И снова все началось с нуля. С оперуполномоченным Богомоловым мы посетили Ставищенский сельский Совет и попросили председателя дать краткую характеристику ка тех жителей села, которые не хотят работать.

— Таких у нас раз-два и обчелся, — сказал председатель. — В основном все люди трудолюбивые.

— И все же?

Председатель побарабанил пальцами по столу:

— Есть, правда один. Загоруйко Федор. Ходят слухи, что украл корову в селе Йосиповка, продал спекулянтам. Но это не доказано…

Тут же из сельсовета я позвонил Баженову и назвал фамилию Федора Загоруйко.

— Хорошо, выясним, — пообещал полковник.

Председатель выглянул в окно.

— Появился соколик. Вон видите? Это и есть Загоруйко. В буфет направился. На дню два-три раза туда наведывается.

Мы решили познакомиться с Загоруйко поближе.

Буфетчица Нина встретила нас, как старых знакомых. Заранее предупрежденная о цели нашего приезда в Ставище, как настоящий конспиратор, спросила с усмешкой:

— Вам, как всегда, по двойной?

— Давай, Нина, по двойной, — согласился Богомолов.

В буфете было малолюдно. За отдельным столиком скучал Федор Загоруйко. Увидев нас, обрадовался:

— Может, объединимся, хлопцы?

— Можно, — кивнул я.

Он перетащил к мам свои напитки и закуску. Пил Федор крупными глотками, быстро пьянел. Заплетающимся языком пригласил в субботу на свежину.

На следующий день, к вечеру, у нас уже были обширные данные о Загоруйко. К тому же под видом дачников мы жили на квартире у всезнающей старушки, которую величали Феклой Ивановной. Без умолку она рассказывала нам все новые и новые подробности об убийстве Сергея Чередниченко.

— Неужели не найдут супостатов? — сокрушалась. — Милиция-то покрутилась да и была такова…

Выходит, по селу шли такие разговоры? Очень хорошо. Нас это устраивало.

Едва рассвело, мы поспешили на подворье Загоруйко. В сарае, на соломе, уже лежал заколотый кабан. Хозяин, предвкушая застолье, был оживлен и даже весел.

— Неси, Галя, стаканы! — закричал жене, углядев нас в воротах.

— Погодите, гражданин Загоруйко! Мы из милиции, — остановил я хозяина.

— Что? — подскочил Федор.

Я показал удостоверение. Хозяин испуганно присел на табуретку. Мы с полковником Богомоловым уже знали, что в ночь убийства Загоруйко в Ставище не было. Уезжал «на промысел» в Макаровский район. Так что к убийству старшего лейтенанта он причастен не был. Однако дружил с весьма подозрительными типами.

— То, что вы, гражданин Загоруйко, похитили корову в селе Йосиповка, нам уже известно, — начал я беседу.

— Не докажете! — забормотал Федор.

— Доказательства есть. Но сейчас нас интересует другое. Скажите, что вам известно о мужчине в желтых сапогах, которого, это видели многие в деревне, вы привели на ночлег к Губатой?

— Ничего. Знаю только, что зовут его Николаем. Спросите лучше обо всем у Покутного. Это он просил меня устроить Николая на ночлег к Губатой.

Накануне председатель сельсовета в двух словах рассказал нам биографию дружка Загоруйко — Василия Покутного. Родом он из Полтавской области. Фашисты (с его слов) сожгли родную хату, расстреляли близких. Его самого погнали в Германию на каторжные работы. По дороге сбежал. Осел в примаках у женщины, старше его лет на десять. Тихий, работящий.