Приказано обезвредить - страница 34

Ухнула сова. Это проводник подал сигнал замереть, пока вернется разведка. Значит — пришли.

Один за другим бойцы осторожно выбрались на сушу. Ночь близилась к концу. На востоке уже побледнел край небосвода. Стали различимы отдельные предметы. Кусты на острове как бы раздвинулись, открыв подступы к двум пятнистым палаткам. С самолета их не заметишь. Поодаль от палаток — часовые с немецкими автоматами. Переминаются с ноги на ногу, позевывают. Посоветовавшись, командиры групп ставят боевую задачу. Главное — бесшумно захватить часовых.

С двух сторон несколько человек подползают к палаткам. На расстоянии трех-четырех метров они вскакивают и набрасывают на головы оуновцев плащ-накидки. Тем временем бойцы окружили палатки, сорвали их с колышков. Потребовалось не более полминуты для того, чтобы обезвредить всех членов банды. Правда, ее главарю удалось, воспользовавшись потасовкой, выскользнуть из окружения. Он бросился наутек, не разбирая дороги, и попал в трясину.

Дикий крик тонущего привел в замешательство бойцов. Гриненко схватил шест и, рискуя собственной жизнью, бросился на помощь, протянул его конец предводителю:

— Хватайся, я держу!

Бандит ухватился за шест, но тот обломился.

На помощь Гриненко пришел проводник. Он отцепил от пояса моток бельевой веревки, ловко сделал петлю и, размахнувшись, набросил ее на бандита. Тот вцепился в веревку обеими руками. Общими усилиями главаря вытащили на сушу.

— Стреляйте! — вдруг захрипел он и покатился по земле.

Когда в Барашах узнали о ликвидации банды, народ высыпал на улицы. Население встречало отряд цветами, женщины и девушки несли из домов крынки с молоком. Тогда же, по дороге в Емильчино, подполковник Усвятов в разговоре с Гриненко узнал, что парень мечтает о высшей милицейской школе. Одобрил его решение.

— Я поговорю в отделе кадров, уверен, что меня поддержат, — пообещал.

Голубые глаза паренька сияли…

Вскоре после освобождения Житомира от немецко-фашистских захватчиков я был назначен начальником ОБХСС областного управления милиции. Дел было много, и порой мы засиживались до трех-четырех часов ночи. Бывшие полицаи, уголовники организовывали банды, грабили квартиры, магазины, спекулировали, свидетелей убивали. В нашей работе нам активно помогали местные жители, особенно демобилизованные по ранению фронтовики. Медленно, трудно, но обстановка в городе и области все же нормализовывалась.

Об одном из случаев тех лет я и хочу рассказать.

Было далеко за полночь, когда в моем кабинете раздался телефонный звонок.

— Попросите к аппарату начальника ОБХСС, — послышался незнакомый голос.

— Я вас слушаю.

Звонил инвалид войны, капитан Федоренко, требовал призвать к ответу директора базы рыбсбыта Александрова, спекулирующего пивом.

— Откуда вам это известно? — спросил я.

— Мой фронтовой товарищ работает на этой самой базе, — ответил он коротко, и в трубке загудело.

Шутка или действительный факт? Утром я пошел на пивзавод, попросил предъявить накладные за последние дни. Мне отвели свободную комнату — накладных было не менее сотни. Почерк неразборчивый. И проверка началась. Труды мои не пропали даром. В одной из накладных значилось: «Базе рыбсбыта для внутренних нужд отпущено пять бочек пива». Я вернул накладные бухгалтеру с рекомендацией заполнять их четко и разборчиво. Ведь это — денежные документы.

— Учтем, товарищ майор, — пообещала она.

Следующий мой визит был на базу рыбсбыта. Водителя, который возил пиво в Киев, нашел сразу. Высокий, белокурый парень в вылинявшей солдатской гимнастерке с нашивками за ранение охотно отвечал на мои вопросы:

— Давно на базе работаете?

— Второй месяц. Сюда прямо из госпиталя.

Андрей Скворцов (так звали водителя) воевал под Москвой, на Сталинградском фронте. Был командиром минометного расчета, сержантом.

Я попросил его не разглашать никому содержание нашей беседы и задал ему несколько вопросов.

— Ты в Киев пиво возил?

— Возил, — кивнул парень.

— Адрес найдешь?

— Найду.

— Тогда до встречи!

Согласовав с городским военным комиссаром вопрос о призыве на несколько дней сержанта запаса Андрея Скворцова, я поспешил домой — нужно было собраться в дорогу.