Приключения англичанина - страница 28
Голодный, усталый, скакал по лесным дорогам. Внезапу смерклось, задул сильный ветер, и полило как из ведра. Дождевые струи проникли через щели под панцырь, нижняя одежда намокла и некстати липла к телу. Ни зги не прозиралось окрест. Конь строптивился и вставал на дыбы.
На счастие слева от дороги лес прервался, и в темноте различилось строение, – неужели нежилое? Поскакал по черному лугу и вскочил в черную же речку! Сначала – по пояс, но конь споткнулся, нырнул, следом и сэр Ричард. Бурным бульканьем наполнился панцырь. Но выкарабкались, выкарабкались. На коленях по берегу ползая, хулил долю странствующего рыцаря. Эх, сызмала на чужбине. Эх, досель без жены. Эх, пережитое за день приплюсовалось - под ливнем и сам лил потоки слез. Завалился на бок и уж готовился лежать без чувств, покуда не заберут в плен. Вдруг ощутил под ватным гамбизоном, под рубахою в области паха нечто извилистое, живое! Пиявица ли, гад ли проникли из речки? Сих терпеть не мог, особливо когда щекочут и – не достать! Уповая на помощь, вразвалку побежал в сторону строения...
Очнулся в каморке при блеске светоча, на ложе. В одном лишь исподнем. Светоч блестел, но и дымил. За отсутствием вытяжки дышать было нечем.
Встал и вышел в блистающий от сырости (еще один ярился светоч) каменный коридор. Услыхал впереди перезвон струн. Побежал на звук. Из-под босых ног вспархивали ворохи соломы. Взошел в зал. Подле огнедышащего очага сидели трое. Оные захохотали, и не мудрено. Презабавный явился старец: глаза вытаращены, седые власы дымятся. На лбу ведь не начертано, что в прошлом чемпион всего христианского мира. Осенился крестным знамением: «Наважденье!»
«Да-да, мы сызнова встретились, – улыбаясь, говорила Мадлен и шла навстречу с плащом в протянутых руках. – Прикройтесь и присаживайтесь. Смелее, здесь все свои.»
Узнал уж неотвязных сих. Догадывался уж, чье жилище стало ему прибежищем. И ведь права Мадлен, неловко в одних подштанниках знакомиться с виконтессою! Впрочем, где же оная?
«Виконтесса в отлучке. К утру вернется, – утешила Мадлен и за руку, как мальчика, подвела к очагу. – Ваш конь в конюшне. Латами и прочей арматурой занимаются слуги. Ни о чем не печалуйтесь. Посидим в ожидании, послушаем Гаваудана».
Болдуин подвинулся, освобождая место для сэра Ричарда:
«Молодец, что приехал. Потерпят, потерпят крестовые. Шотландский король юн, вот и стремится первенствовать, а тебе это зачем? Следует быть рассудительнее в нашем с тобою возрасте».
Что же за издевательский этакий Болдуин? «В нашем с тобою возрасте!..» Да я же тебя переживу, да я жениться надумал, да я...» – хотел осадить панибрата, но вмешалась Мадлен:
«И вовсе не в поход крестовый собрался сэр Ричард, а в Англию, сражаться за Хартию вольностей. И очень куртуазно с его стороны, что нашел время заглянуть. Знакомство с виконтессами еще никому не вредило».
Схватила со стола кувшин, налила вино в глиняную кружку и подала сэру Ричарду.
Польщен ея вниманием, горделиво приосанился. Смущен ея же заступничеством, скромно в плащик закутался. Но украдкою и осматривался: жилище хотя и просторное да худо обжитое. Ковры на стенах дырявые. На полу пуки соломы. Сидят все на сундуках. Под пиршественный стол приспособлен табурет, а на оном, кроме корок хлебных заплесневелых и одной рыбки вяленой величиною с наконечник стрелы, – более ничего.
«Осторожнее, не разбейте, – сказала Мадлен. – Последняя целая. Закусывать тоже нечем. Виконтесса вся в духовном.»
Хихикнула и села бок о бок с Гавауданом, проклятье.
Выдул кружку кислятины – брр – и стал потаскивать с табурета хлебные корки. Не ел же со вчерашнего вечера! От жалости к себе, пожилому (прав, конечно, Болдуин) и одинокому, прослезился сызнова.
Никто не заметил. Гаваудан настраивал инструмент, водил носом по струнам. Болдуин, затаив дыхание, ожидал песен.
Но хмельная Мадлен долго молчать не умела и вопросила развязно:
«Что же это вы, сэр Ричард, вина в рот набрали и не повествуете о своих злоключениях? Слуги нашли вас у ворот. Вы бултыхались в луже, тщась извлечь из-под панцыря пиявицу или некоторого, хи-хи, гада. Сие от переутомления. У вас был трудный день: как-никак сражались с великаном и победили его. Я свидетельница, хи-хи.»