Приключения мальчика меньше пальчика - страница 15

стр.

Но так же внезапно все опять стихло. И я, хоть с закрытыми глазами, но чувствую, что остаюсь жив и невредим.

Открыл глаза я спокойно; думал, что теперь мне не угрожает никакая опасность, и… от страха остолбенел. В нескольких шагах от меня на узкой ленте тростника уселся огромнейший дракон и большущим левым глазом смотрит на меня, не поворачивая головы. Его огромные четыре крыла были распростерты поперек его тела и слегка покачивались. Они оба были прозрачны, как стекло и только перекрещивались вдоль и поперек жилками, толстыми, как веревки. Издали каждое крыло напоминало остов крыла ветряной мельницы или крыла на модели летательной машины.

Прикреплялись все четыре крыла к толстой и сильной груди. К ней же были прикреплены шесть больших ног с крючковатыми лапами, которые своим видом напоминали ноги сказочного дракона, как его рисуют на картинках. Маленькая голова соединялась с грудью очень тонкой шеей. Но на этой маленькой голове по обе стороны ее прилеплены были два огромных глаза, которые были вдвое больше самой головы. От груди начиналось длинное и прямое туловище, вдоль которого могли бы лечь пять таких человек, как я.

Оба глаза, и пестрое туловище, и четыре крыла отливали слегка различными цветами радуги. В этом была какая-то особая, зловещая красота. Ведь и ядовитые змеи на солнце блестят радужными цветами.

Я стоял перед этим драконом как зачарованный. И жутко было, и страшно, и красиво, и огромно. Если бы такого летучего зверя приручить, как лошадь, какое счастье было бы людям! Можно на него и верхом сесть, можно к нему и корзину подвязать. Сел таким образом, а он взмахнет своими огромными крыльями, и лети, милый друг, по поднебесью! Какое раздолье! И какое неизведанное наслаждение!

Между тем, мой дракон все время оставался неподвижным. Сидит, слегка колышет крыльями и не двигается.

Его спокойный и мирный вид успокоил и мой страх. Я присмотрелся к нему хорошо, и во мне заговорил мой прежний задор и отвага:

— А что, и в самом деде, не попробовать ли приручить этого летуна к езде по воздуху? Я маленький и легкий. Держаться на нем хорошо и удобно. В облака он меня не сможет унести, а в воду он сам боится сесть.

В этот момент мне страшно захотелось летать по воздуху. Я только об этом и думал и совсем забыл о береге, на который мне необходимо выбраться во что бы то ни стало.

Такая уж у меня натура: что я решил, то мне хочется сделать сейчас же.

И вот я, не медля ни минуты, зашел сзади дракона, ступая по плоской ленте тростникового листа, занес ногу, взмахнул и сел верхом посреди спины, неподалеку от груди. И сразу почувствовал, что сидеть на этой спине, округлой и не жесткой, было удобно и покойно.

Должно быть, мой пегас был очень неповоротлив. Прошло несколько секунд, прежде чем он почувствовал, что на него кто-то сел. Но как только он почувствовал это, взмахнул сразу всеми четырьмя крыльями и плавно взвился над прудом.

Очевидно, он был очень силен или я очень мал. Летел он легко и свободно, как будто на нем не было никакого всадника. Полет у него был слегка ныряющий, то замедленный, то быстрый, как будто скачками, но плавный и спокойный. Беспокоило немножко только скрипение крыльев, потому что изредка одно крыло задевало за другое.

Сначала, как только мы поднялись над прудом, мне стало очень страшно, и я плотно охватил спину дракона и руками и ногами. Но это продолжалось очень короткое время. Сидеть было так хорошо, а полет был такой ровный, что я тотчас отогнал всякие страхи. Было только немножко жутко, но и как-то сладко. Немного кружилась голова и чуть-чуть замирало сердце. Хотелось смеяться, а на глазах выступали радостные слезы.

Наконец-то я свободно плаваю по воздуху! (Рис. 13). Наконец-то я сумел подняться над землей, к которой все мы словно цепями прикованы. Наконец-то я взлетел в высь и могу оттуда любоваться всем, что расстилается у меня под ногами.

А под ногами теперь у меня расстилались все наши окрестности. В две минуты дракон вылетел из пруда, окруженного тополями, поднялся над самым высоким деревом и полетел прямо. Под нами мелькнул пруд, словно зеркало в зеленой раме, мелькнули верхушки деревьев, за ними развернулся как на ладони весь наш сад, с краю его мелькнул наш дом, но возле него я никого не успел заметить. Вдали широко раскинулось село, а вдоль него большой блестящей лентой извивалась наша многоводная река. Но выше всех среди этой картины торчала труба большого кирпичного завода. Закоптелая вершина ее сегодня не дымилась обычным черным облаком и казалась еще более мрачной и зловещей.