Приключения Шуры - страница 10
Убедившись, что девушка безоружна, Зубков заговорил смело:
— Кто, кто? Говори громче! Чего шипишь? Спящих в доме не имеется.
— Не могу громко: горло застудила, — быстро придумала Шура и, словно для того, чтобы говорить ближе к уху Зубкова, шагнула к воришке. — Вы давно здесь живете?
— Всю жизнь! — фальшиво воскликнул Зубков, чуть пятясь. — Что за дурацкие вопросы? Кого тебе надо?
Шура сделала еще шажок на него и снова прошептала:
— Тимофея Ивановича Останина я ищу. Дядя мой. Не знаете?
Зубков опять немного попятился. С опаской глядя на дверь, он злобно закричал, боясь, что назойливая девчонка затянет его пребывание в этом доме:
— Никаких Останиных не знаю! В кузнечном цехе завода искать надо! Там есть один знатный кузнец Останин. Проваливай, давай! Нечего тут по квартирам лазить, выглядывать!..
Шура хотела потеснить его еще, но Зубков больше уже не сдавал назад. Она почувствовала, что у нее спадывает тапочка, и скорей незаметно сбросила ее. Потом нагнулась, чтобы надеть, и…
Тут ей удалось схитрить. Зубков стоял, гневно взирая на девчонку, а позади зияло подполье. Шура неожиданно толкнула жулика обеими руками в коленки — он резко отпрянул и оступился.
Провалился по грудь, задержался на руках и начал выкарабкиваться обратно. А Шура вскочила, схватила ведро и выплеснула воду ему на голову.
Внезапный холодный душ на некоторое время может сломить сопротивление любого человека, обескуражить его. Зубков беспомощно взмахнул руками и ухнул под пол.
Шура захлопнула крышку, села на нее.
Снизу понеслись проклятия, трехэтажная отборная ругань. Зубков в ярости тряс крышку, пытался открыть ее.
— Не дури, не дури… Слышишь?
— Слышу, Зубков. Подождешь, не велик барин. Придут хозяева — откроют…
Услышав свою фамилию, Зубков утроил натиск. Шура, не сходя с крышки, перетащила на нее кухонный стол, на него составила все, до чего можно было дотянуться руками: скамью, огромный розан в тяжелом горшке и даже утюг с печки. Крышка перестала подниматься. Теперь Зубков колотил по ней чем-то твердым. В паузах между, ударами слышались всхлипывания, будто девчонка плакала навзрыд. Отчаявшись пробудить сочувствие слезами, Зубков стал ругаться:
— Проклятая, попадешься ты мне на узенькой дорожке, попадешься!.. Открывай немедленно, дура!
Шура ждала хозяев дома, но никто не появлялся. Ей стало не по себе. Она девчонка! Да, да, девчонка! Окончилось ее мальчишество. Сейчас кто-нибудь придет и будет расспрашивать ее, зачем она здесь, кто такая? Став мальчишкой, Шура сделала впервые в жизни нечто примечательное, героическое — поймала вора на месте преступления. Но сделала она это в своем настоящем обличье, в обличье девушки.
Эти мысли внесли в душу такое смятение, что Шура, так и не дождавшись хозяев дома, убежала.
День клонился к ночи. Улицы заводского района стали многолюдными. Засверкали гроздья белых электрических шаров на чугунных столбах… Окна в домах зажглись разноцветными огнями, бросая желтый, зеленый, розовый, голубой свет на бронзовую листву деревьев в газонах. А Шура выбирала дорожку потемнее: вдруг встретятся ребята из группы кузнецов и увидят своего Шурку Белых в девичьем платьице. Идти к бабушке и Марье Дмитриевне тоже нельзя: надо дождаться, пока старушки лягут спать, погасят свет. Шура бродила, мерзла: осенние вечера прохладны. Все неотступнее и неотступнее преследовала ее мысль: «Зачем я стала парнем?»
Но вскоре она отбросила эти рассуждения. Надо же как-то сообщить, что в доме номер двадцать два, на окраинной улице, сидит пойманный воришка.
Пойти заявить в милицию? Нет! Там придется назвать себя, а она — в девичьем платье.
Шура начала искать патруль комсомольцев своего ремесленного училища — бригаду помощи милиции, она знала их всех в лицо. Ей повезло. Нашла довольно быстро. Рассказала, объяснила. Ребята из группы токарей и не подумали, что это Белых, из кузнецов: стало совсем темно, и говорила Шура все еще шепотом:
— Скорее, скорее! А то хозяева вернутся — испугаться могут.
— Да кто вы, девушка?
— Из вашего… то есть нашего ремесленного училища… Ой… Да скорей идите, ребята, скорей!.. Номер двадцать два…