Приключения в Красном море. Книга 2 - страница 5

Эти открывшиеся великолепные перспективы очень скоро, возможно, даже слишком скоро, заставили меня забыть зловещий облик Ломбарди. Он смешался с другими лицами и исчез в клоаке, заполненной отвратительными для меня существами.

Птица, парящая в небе, не знает, что скрывается там внизу, в трясине болота. Впрочем, это опасная иллюзия, присущая тем, кто высоко возносится в мечтах, упуская из виду уродства земной жизни и забывая о том, что враждебная толпа следит за их полетом и терпеливо ждет, когда они упадут вниз и разобьются…

Наконец пришло письмо от Ставро, в котором мне назначалось свидание в том месте залива, где мы уже как-то встречались. С учетом северо-северо-западных ветров, дующих с мая по сентябрь вдоль оси Красного моря, следовало рассчитывать самое меньшее на пятнадцать дней сложного плавания под парусом и с мотором вблизи берегов Аравии. Предстояло пройти сто миль против ветра, лавируя среди рифов, с целью избежать катящихся вплотную друг за другом высоких волн в открытом море и прежде всего течений, направленных к югу.

Известно, что под воздействием сезонных ветров уровень Красного моря понижается летом более чем на восемьдесят сантиметров. Ежегодное изменение уровня воды соответствует северному или южному течениям, в зависимости от того, прибывает или убывает вода. Обычный парусник, как бы хорошо он ни шел бейдевинд, не может плыть против ветра в открытом море. Он должен держаться аравийского побережья, где по утрам дуют благоприятные береговые ветры, то есть направленные либо в ту, либо в другую сторону, и где банки рифов защищают судно от сильных течений. Но при этом моряки вынуждены плыть в светлое время суток, чтобы видеть подводные камни, поэтому приходится каждый вечер вставать на стоянку. Вспомогательный мотор в определенной степени избавлял меня от медленного прибрежного плавания, но характер груза вынуждал избрать именно этот опасный маршрут, позволяющий, однако, не опасаться каких-либо неприятных встреч.

Когда до назначенной даты оставалось три недели, я отправился на восток в Джибути, чтобы запастись мазутом, питьевой водой и наполнить свой камбуз продовольствием на два месяца, так как за время плавания мы не зайдем ни в один порт. Я смогу делать остановки только на пустынных островах и в некоторых ненаселенных районах побережья.

Разумеется, в свое непродолжительное пребывание в городе я жил на судне, несмотря на неудобство, возникавшее каждую ночь, когда моя каюта наклонялась под углом сорок пять градусов в часы отлива, так как я посадил корабль на песчаной отмели Булаос, чтобы очистить подводную часть корпуса.

Моя команда из десяти человек осталась неизменной, и все матросы принимали ранее участие в упаковке «шарраса», ставшего теперь настоящим гашишем. Бывший мой боцман Али Омар, наполовину сомалиец, наполовину араб, чьи мужество и решительность я имел возможность оценить не один раз, год назад расстался со мной, променяв полную приключений жизнь на тихую службу в таможне. Зная его характер, я посоветовал ему принять предложение от господина Югоннье, когда Али Омар пришел рассказать мне о нем. Администрация воображала, что получила теперь прекрасную возможность осуществлять за мной слежку, так как в число ее сотрудников вошел человек, который плавал вместе со мной в Индию, на Сейшельские острова, принимал участие в преследовании пиратского судна «Кайпан» и во многих других загадочных для нее путешествиях по Красному морю. Конечно, Али Омара допросили, и благодаря его воображению арабского сказочника родились истории, достойные «Шахерезады». В каждое из моих кратковременных посещений Джибути он тайно навещал меня и ставил в известность о замышляемых администрацией бредовых планах.

Однако я был слегка встревожен хвастливыми побасенками, которыми он угощал «шефа»: Али не только приукрашивал рассказы о сражениях в открытом море, когда я брал на абордаж огромные корабли с богатым грузом, но и смаковал описания моих сокровищ, якобы спрятанных на одном из далеких островов Красного моря, благодаря коварным течениям недоступным для тех, кто не посвящен в тайну некоего прохода, к тому же мной заминированного!.. Там, под дюнами, таились горы золота — в турецких фунтах, добавлял он. Еще немного, и он присочинил бы дракона, извергающего из пасти языки пламени.