Прикосновение Философский роман - страница 17
Постоянно встречались выплески негативных эмоций, слёзные жалобы и интернет-рыдания девочек и девушек, у которых что-то не заладилось с парнями. Только что оглядел два таких сообщения.
Celena Gomez
Я всё время плачу, у меня в жизни переполох.
Мой любимый человек бросил меня. Теперь я не хочу жить, да пошла в ж […] пу эта жизнь!
Вика Семенцова
а что делать если ты никому не нужна, если ты одна в этом мире, если никто не пожалеет, когда плохо, не погладит по голове, не обнимет, не даст совет, если не с кем поделиться, если нет родителей, родственникам ты не нужна; нет друзей – потому что ради любимого ты перестала общаться со всеми, если ты любишь этого человека больше себя, а он постоянно предаёт тебя. ЧТО ТОГДА????????????????????????
И вдруг сильная философская фраза, подобная трагическим перлам мудрости Екклесиаста, произросла на вязкой почве печали и тоски. В этих словах читалась формула мировоззрения людей, взглянувших на жизнь как на пещеру Платона, сквозь потрескавшиеся холодные грани кристаллов фантазий, облепивших наружную сторону реальности, сквозь истаявшую миражную дымку выдуманного счастья, сквозь звенья массивных цепей на шее неограниченной свободы, купающейся в бассейне несбыточной мечты. Поразило высказывание Юлии Ким. Мысль была сформулирована настолько ёмко по смыслу и художественной силе слова, что даже не верилось – так по-взрослому мудро могла высказаться девочка-малолетка:
«Мы все узники своих ошибок, попавшие в клетку с самого рождения. Наши чувства, принципы, дружеские и семейные связи, физическое несовершенство… являются для нас тёмной комнатой, из которой нет выхода. Нет ничего в нашей жизни, до чего бы ни дошли сословные разделения. У нас нет равноправия, у нас нет свободы, у нас есть только мораль и норма… И так до конца своей жизни… из клетки в клетку…»
Фраза просто ошеломила меня. Вспомнилась притча Винсента Ван Гога о птице в клетке:
«Есть и другие бездельники, бездельники поневоле, которые сгорают от жажды действовать, но ничего не делают, потому что лишены возможности действовать, потому что они как бы заключены в тюрьму, потому что у них нет того, без чего нельзя трудиться плодотворно, потому что их довело до этого роковое стечение обстоятельств; такие люди не всегда знают, на что они способны, но инстинктивно испытывают такое чувство: „И я кое на что годен, и я имею право на существование! Я знаю, что могу быть совсем другим человеком! Какую же пользу могу я принести, чему же могу я служить? Во мне есть нечто, но что?“ Это совсем другой род бездельников – если хочешь, можешь считать меня и таким. Птица в клетке отлично понимает весной, что происходит нечто такое, для чего нужна; она отлично чувствует, что надо что-то делать, но не может этого сделать и не представляет себе, что же именно надо делать. Сначала ей ничего не удаётся вспомнить, затем у неё рождаются какие-то смутные представления, она говорит себе: „Другие вьют гнёзда, зачинают птенцов и высиживают яйца“, и вот уже она бьётся головой о прутья клетки. Но клетка не поддаётся, а птица сходит с ума от боли… Что же всё это такое – выдумки, фантазия? Едва ли. И тогда спрашиваешь себя: „Доколе же, Господи? Неужели надолго, навсегда, навеки?“ А знаешь ли ты, что может разрушить тюрьму? Любая глубокая и серьёзная привязанность. Дружба, братство, любовь – вот верховная сила, вот могущественные чары, отворяющие дверь темницы. Тот, кто этого лишён, мёртв. Там же, где есть привязанность, возрождается жизнь».
(Винсент Ван Гог, письмо к брату Тео. Амстердам, 9 января 1878 года).
Но только что же случилось с самим Винсентом? Нашёл ли он в жизни глубокую привязанность, братскую дружбу, бескорыстную любовь? Что стало итогом крепкой душевной привязанности между Винсентом и его братом Тео? Безумная попытка Тео уничтожить свою семью. Что осталось от дружбы с Гогеном? Кровавая буря ожесточённых ссор в Арле и желание Гогена хладнокровно «извлечь немалые преимущества из несчастья Ван Гога» после его смерти. Что стало даром любви? Ожог на ладони, поднятой над зажжённой свечой в ожидании ответа от любимой или обрезок уха, подаренный проститутке Рашель? «Но клетка не поддаётся, а птица сходит с ума от боли…». Не раз задумывал Винсент свести счёты с жизнью: когда сговаривался о совместном суициде с художником Александром Ридом, в клинике для душевнобольных, в царстве природы, стоя у мольберта.