Принцип талиона - страница 8
— Мальчишку оставь где-нибудь на огороде, вон там, где теплицы. В капусту закинь, подальше от огня, — приказал Мисяй. — Княжеское слово… не перечь, Невзор.
— Лихо оставили в живых, — буркнул Невзор, но потопал куда-то. Поставил корзинку на землю и наклонился надо мной. Я с ненавистью посмотрел в его глаза. Жаль, лица не вижу. Но имя глубоко врезалось в мою память. Невзор, я уничтожу тебя, когда вырасту!
— Раз не даете растереть злобное семя — сам подстрахуюсь, — непонятно пробормотал Невзор, вытаскивая из-за пазухи две полоски то ли кожи, то ли какой-то материи. Затем ловко обмотал одной полоской мое правое запястье и что-то резко выкрикнул. Резкая боль впилась в руку и проникла до самых глубин мозга. Меня словно опалили напалмом, термобарическим взрывом выжгло нутро. Я заорал от боли, не понимая, что произошло. Со второй рукой Невзор сотворил то же самое, но жуткое чувство боли уже было пригашено непрекращающимся огнем внутри. Своим умом я понимал, что маг уничтожает Дар, и я рискую стать обыкновенным человеком, которому неподвластны магические силы и умения. Ничего, зато я не забыл, как можно убивать одними руками. Модификаторы, невероятным образом попавшие вместе со мной в этот мир, спали внутри меня, ожидая момента, когда можно будет раскрыться и усилить мое тело. Однако уже сейчас они спасли меня, годовалого ребенка, едва ли не голым пролежавшим под открытым сентябрьским небом несколько часом, пока не приехали огнеборцы. Ну, а я все же остался Элитой, пусть и находясь сейчас в инкубационном периоде. Модификаторы будут раскрываться вместе с ростом организма. Так что, когда стану прежним — пожалеете, что оставили меня в живых.
Вот так меня и нашли в капусте. Говорил же, что ничего смешного.
Часть первая: Кадет
Черная угрюмая туча, исподволь наползавшая с далеких лесистых холмов, казалась для горожан сущим спасением от изнуряющей жары, которая стояла уже больше недели, и по ощущениям, только усиливалась. Наступление ночи, на которую надеялись люди, не приносило облегчения в виде прохлады, а только раздражала ленивым дуновением теплых воздушным потоков, колыхающих легкие тюли и шторы на распахнутых настежь окнах.
Буквально за полчаса грозовой фронт достиг города и навис над высотными башнями новостроек, над старыми кварталами и над шпилями громоотводов. Природа затихла: птицы забились под крыши, предчувствуя надвигающееся ненастье, кошки и собаки заблаговременно убрались домой, у кого он, конечно, был, или искали надежное убежище, чтобы переждать первый шквал, который вот-вот должен обрушиться с грозного, внезапно изменившего цвет неба с желтушного на иссиня-черный.
Раскатисто громыхнуло — и пошло гулять косыми струями жесткого холодного ливня, затопившего улицы Торгуева за считанные минуты. Вспененная грязная вода забила ливневые стоки, неся кучи мусора по дорогам, обрушивалась на крыши и водопадами лилась из сточных труб на землю и асфальт. Не прошло и получаса, как белесо-свинцовый фронт потянулся дальше, туда, где чернели башни древнего монастыря, ставшего приютом для мальчишек, потерявших своих родителей на жизненном пути. Словно указующий перст божьего гнева к людям, позволившим создать странный микромир потерянных душ среди сытости и благополучия.
Но это был не просто приют. За подновленными и укрепленными стенами теперь скрывалась кадетская школа. Ее курировала «княжья чадь» — знатные бояре из различных кланов, призванные еще и для сохранения некоего статуса «независимости» данного учреждения (кстати, далеко не единственного в империи). Кураторство велось с таким же усердием, как и пополнение счетов на банковских депозитах аристократических кланов.
Впрочем, сейчас эти подробности не касались меня и всех моих сопровождающих, умудрившихся попасть под ливень по дороге к монастырю. Наша кавалькада, состоящая из трех машин, свернула с асфальтированной трассы Симбирск — Саратов, между которыми и находился Торгуев, и почти пять километров по грунтовой дороге продиралась сквозь стену дождя, отчаянно завывая и пробуксовывая на некоторых участках, не выдержавших удара стихии. Кое-где из подлесков вырывались настоящие грязевые потоки, размывая полотно в опасные для езды овраги. Если бы мы ехали на обыкновенных автомобилях, любящих гладкое покрытие — непременно застряли бы в поле или в лесу, не доехав до конечной точки. Но к монастырю продирались настоящие танки-внедорожники. Полноприводные двухтонники с высоким клиренсом, под которыми с комфортом уместились бы несколько человек, пусть и не играючи, но преодолели все препятствия.