Пришельцы с несчастливыми именами - страница 6

Вот с такой галактической сволочью земные правительства и заключили известный договор от 15 апреля позапрошлого года.

А почему платформа? А не ДнепроГЭС, к примеру, или не Римский Папа? Да потому, что тайно эмигрировав с родины и наугад ткнувшись в первую подвернувшуюся планету первой попавшейся звезды – лишь бы была подальше и позавалящей, – она оказалась на Земле и, пролетая над лесом, увидела это скромное и красивое сооружение. И поняла: вот ее тело. Таким оно и должно быть – длинным, серым, красивым, с решеточкой ограждения, чтобы не падал народ, со скамеечкой для усталых грибников и старушек и с белыми буквами «БОЛЫШЕВО» на сетке из металлической проволоки. А о праве на материализацию на Земле и просить не надо – захотела и стала. Она ведь тогда не знала, что андромедская хунта уже и сюда запустила свои волосатые щупальца.

Валя громко зашевелился. Борода его зазвенела серебряной фольгой седины.

– Суки! – сказал он громко. – Я же тогда еще говорил, когда они появились, – суки! Только нашим земным мудакам покажи золоченый кукиш, они маму родную продадут, не говоря о какой-нибудь черножопой Анголе. Я иногда думаю: вот прилечу я в Штаты на своем шаре, а там, как здесь, на каждом углу эти – спаренные, мать их в лоб. И такая гниль в голову лезет… Поверишь, один раз даже представил себя в петле. Бр-р-р! Язык на сторону. Мерзость! А если и там они, то на какие, спрашивается, мудя́ мне ихняя буржуазная демократия? Худо-бедно я и здесь как-нибудь проживу. Ты-то живешь.

Он замолчал и грустно засвистел полонез. Я подыграл мелодии каблуком.

– А вообще-то… – Он махнул рукой и посмотрел на меня виновато. – Сань, знаешь что… Я тебе не говорил. – Он помолчал, выдохнул и сказал: – От меня Наталья ушла. Насовсем. Один я теперь, понимаешь?

– Валя. – Я потянулся к недопитой бутылке. Но тут в дверь постучали.

– Дядя Валь, – в проеме стоял Васище и губы его дрожали. – Вы моего яда не видели? Я пока за вами к дверям ходил, кто-то весь яд спер. Почти полкастрюли.

Мы с Валентином Павловичем обалдело уставились на него. Валя помотал головой.

– Честное слово, Василек, мы твоего яда не брали. У нас своего…

Он показал пальцем на бутылочный ряд и вдруг замер и побледнел.

– Сашка, – борода его стала пепельной, – мы сколько бутылок выпили?

– Две. Одну водки и одну «тридцать третьего».

– А сколько осталось?

Я посмотрел. На полу на фоне книжных исшарпанных корешков плечом к плечу, ровнехонько, как на параде, стояли три стеклянных богатыря. Три да плюс две бутылки, что выпиты. А всего их было четыре!

В желудке у меня что-то пискнуло и заскребло. Похоже на мышь, или мне показалось? Я тщательно, вслух, одну за одной, пересчитал две выпитые поллитровки, потом так же тщательно те, что стояли неначатые. Пробок на них не было, Валя заранее постарался.

– Так, – Валентин Павлович потрогал ладонью лоб. – Пока не холодный. Хотя…

– Васище, – он позвал соседа, – лоб у меня не холодный?

– Горячий. – Васище приложил палец.

– Василек, погоди. Мы твоего яда, конечно, не брали. Ты меня знаешь, я чужого не возьму… – Тут Валентин Павлович слегка смутился, должно быть, вспомнил про краденый алюминий. – Но…

Он осторожно большим и указательным пальцем поднял над полом одну из непочатых бутылок, медленно приблизил к лицу и ладонью свободной руки сделал несколько легких взмахов. Нос его при этом наморщился и спрятался под встопырившиеся усы.

– Не яд. – Он положил горлышко на губу и сделал приличный глоток. – Нет, в этой не яд.

Я внутренне перекрестился. У Васищи выкатились на лоб глаза. Яд оказался в последней, третьей бутылке, а по полному счету – в пятой. Который раз за сегодня гроза проносилась мимо.

– На, Васище, нашелся твой яд, получай. – Валя передал Васильку бутылку. – Считай, тебе повезло.

– Спасибо. – Паренек хотел уходить, но Валя его остановил.

– Кстати, Василек, ты не помнишь, кто, кроме тебя, был на кухне, когда ты его варил?

Васище задумался и в задумчивости облизал у бутылки горлышко.

– Никого. Вообще-то разные заходили. Повитиков три раза бегал в уборную. Два раза по малому и раз по большому. Полинка…