Присутственный день в уголовной палате - страница 20
К заключению в тюрьме на три месяца; чего же больше, Александр Матвеич?.. Он и без того уже два года сидит в тюрьме. Его посадили при самом начале следствия.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ.
Губернатору оттого-то и хочется, чтоб, по крайней мере, на год: приличнее, говорит; дела-то в Сенат, по несогласию с нами, он переносить не желает, так и просил меня переделать это, так, между нами, домашним порядком.
СЕКРЕТАРЬ.
Трудно, Александр Матвеич.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ.
Ну, уж постарайтесь!.. Нельзя же иногда и не угодить губернатору; дайте-ка сюда приговор... (берет приговор, вырывает из него лоскуток бумаги и рвет его на части, потом передает его Семену Ивановичу и Алексею Александровичу, которые делают то же). Господа, не угодно ли уничтожить свои подписи? Семен Иванович, Алексей Александрович...
АЛЕКСЕЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ.
Пожалуй, пожалуй!... Несколько лишних месяцев еще не беда... Конечно, ведь я мог бы не согласиться, ну, да не стоит! Лучше уж, по моему мнению, при каком-нибудь, знаете, важном случае поупорствовать, а тут...
СЕМЕН ИВАНОВИЧ.
Ведь коли дело в Сенат пойдет гулять, так, пожалуй, и дольше просидит!..
СЕКРЕТАРЬ.
(пожимая плечами).
Для нас-то оно лучше... Меньше хлопот, а теперь и без того много работы, время уж позднее.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ.
В самом деле, позднее! Ведь год-то на исходе!.. Надо об отчетах подумать, господа! Ведь вот третьего и прошлого года у нас итоги были чисты. Ни одного дела нерешенного за палатою не осталось. Мило было глядеть! Да уж и губернатор-то меня как благодарил!
АЛЕКСЕЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ.
А сколько в прошлом году было у нас дел?
СЕКРЕТАРЬ.
597.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ.
Слышите, 597 с одним секретарем, тогда как почти везде по два. Зато ведь (улыбаясь и потирая руки), говорят, мы у министра на отличном счету...
АЛЕКСЕЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ.
Иначе и быть не должно! Вы то сообразите, ведь, в самом деле, почти никогда не манкируешь[34], сидишь по нескольку часов, воротишься домой просто измученный!
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ.
Ох! хорошо бы, знаете, коли в нынешнем-то году набралось бы дел еще побольше, и все были бы решены! а? то-то бы славно!
СЕКРЕТАРЬ.
Нынче у нас будет, я думаю, до 650.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ.
Э! право!.. А много ли нерешенных-то?
СЕКРЕТАРЬ.
Еще дел с сотню осталось.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ.
Что Вы говорите, Петр Ильич, с целую сотню? Да когда же это мы успеем?
СЕКРЕТАРЬ.
Как-нибудь да очистим. Я и сам знаю, что без этого нельзя. Министерство закидает запросами, так что и не отделаешься! Вот извольте посмотреть, я составил роспись нерешенным делам (берет с своего стола бумагу и подает ее председателю). Вот если Вам угодно будет меня разрешить... Извольте видеть... вот эти 20 дел — об утопившихся, удавившихся, повесившихся, о нечаянных пожарах и других происшествиях, в которых виновных не открыто. Прикажете их предать, по обыкновению, суду и воле божьей?
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ.
Предать, предать, непременно предать.
СЕКРЕТАРЬ.
Слушаю-с. Они не составят затруднения, по ним резолюции и столоначальники напишут. Вот еще 15 дел о бродягах и непомнящих родства. Тут резолюция известная, 1178 статья.
АЛЕКСЕЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ.
То есть?..
СЕКРЕТАРЬ.
Их следует наказать розгами от 30 до 40 ударов и отдать в арестантские роты на срок от 10 до 12 лет, а женщин в рабочие дома от 15 до 18 лет. Так прикажете по 1178 статье?
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ.
По 1178 статье. Валяйте, с богом!
СЕКРЕТАРЬ.
Вот еще дел с 16 или 18, очень крупных... Лежали они у нас, лежали, да никак не успел ими заняться.
СЕМЕН ИВАНОВИЧ.
Да что с ними церемониться? К доследованию их!
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ.
Разумеется, к доследованию! К справкам.
АЛЕКСЕЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ.
Коли можно доследовать, так доследовать.
СЕКРЕТАРЬ.
Доследовать-то можно... по крайней мере, за нами числиться не будут... Вот еще два дела: первое об убийстве мещанина Семенова, а другое по жалобе крестьянина князя Каталина на управляющего, в 1000 листов. Уж я не знаю, как с ними и быть. Первое-то дело тянется уже пять лет, тут есть арестанты и арестантки... давно сидят, нечего сказать! Ну, а по другому арестованных нет. Мы уж эти дела два раза обращали к доследованию, что ж делать? Как нарочно поступят в конце года!..
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ.
Нельзя ли опять к доследованию?