Присяга - страница 44

А потом ударил залп. Трижды солдаты в зеленых фуражках рвали тишину очередями из автоматов, и снова, спустя сорок лет, пахнуло порохом на этой лесной поляне с обвалившимися окопами и россыпями винтовочных малахитово позеленевших гильз в траве.

Мы идем в ночной патруль. Вернее, едем. На мотоцикле.

Кварталы городского центра с освещенными витринами магазинов, многолюдьем у дверей кинотеатров, пунктирными огнями неоновых реклам — все осталось позади, и теперь улицы, пустынные и узкие, словно ушли под воду, потонули в непроглядной темноте.

Луч фары режет ветви придорожных тополей. С близких плесов Иртыша тянет ветром. А когда на перекрестке мотоцикл осторожно вкатился в дождевую лужу, сквозь стрекот мотора донеслись слова:

— Вот здесь меня сшибли...

Старший сержант милиции Александр Степанович Колодкин сидит в седле плотно, точно влитый. Он невелик ростом, по-сибирски кряжист. Загрубевшее на ветру лицо, открытый взгляд светлых умных глаз. Ему уже за сорок.

Час назад меня познакомил с Александром Колодкиным майор милиции Коваленко. С этим майором, человеком горячим и по-настоящему увлеченным своей сложной работой, у нас перед тем был долгий разговор. «Не пришла ли пора, — спросил под конец майор, — когда на работу в милицию надо в первую очередь брать людей не с юридическим, а с высшим педагогическим образованием?»

Майор Коваленко говорил, конечно, не о себе, хотя он, обладая юридическим образованием, учился заочно в педагогическом вузе. Видимо, он все же думал о старшем сержанте Колодкине, хотя тот и не кончал института, а имел за плечами лишь восемь классов сельской школы.

Восемь классов... И армия. А после демобилизации — работа в милиции. Последние пятнадцать лет каждый вечер он несет патрульную службу на окраине Семипалатинска, в районе Сростенской ветки. Что же привело его в ряды бойцов в милицейских шинелях?

Колодкин, не вдаваясь в детали, отвечает коротко:

— Так уж получилось...

Столь же скупо рассказывает о себе. Женат. Дети. Отец в гражданскую был красным партизаном. Конником.

— А у меня тоже конь. Железный. — Он улыбнулся несмело, будто сам удивился неожиданно родившейся шутке. И негромко, хрипловатым баском стал говорить о своей службе.

Район Сростенской ветки — беспокойный. Народ тут живет разный. А Колодкина знают все. Мне представилось, как приходит по вызову в незнакомый дом этот спокойный и немолодой старший сержант, как разговаривает, гася разбушевавшиеся страсти. Наверное, его слушают внимательно. Ведь сам он глава большой семьи. Он знает жизнь и знает, как непросто порой складываются отношения в семье, у людей, живущих под одной крышей. Подумалось вдруг, что слова майора Коваленко о высшем педагогическом образовании применительно к милицейской работе означают не столько диплом об окончании вуза, сколько сумму душевного такта, чуткости и высокого педагогического мастерства, которой в наше время обязан обладать каждый человек, носящий милицейский мундир.

Но неужели за пятнадцать лет службы у старшего сержанта Колодкина не было происшествий, когда решения приходилось принимать в доли секунды, когда седели волосы и стремительно, как накат волны, налетало главное испытание — испытание мужества?

Такие происшествия, к сожалению, были.

В сумерках к старшему сержанту подошел пожилой мужчина и волнуясь сказал, что за углом стоит грузовик, а шофер, видать, пьяный в дым.

Колодкин на мотоцикле ринулся за угол. Машина ГАЗ-51 тронулась с места и стала набирать скорость, выписывая на асфальте замысловатые фигуры.

Поравнявшись с кабиной, старший сержант махнул рукой: глуши мотор! Чубатый парень за рулем скосил глаза, налитые хмельной удалью. Усмехнулся, прибавил газу.

На бешеной скорости Колодкин обогнал грузовик. Выскочил на перекресток, развернул мотоцикл поперек дороги. Горящие фары грузовика ослепили. Надвинулись немигающим зверским оком. Женщина на тротуаре закричала...

— Да, здесь сшибли, — повторил Колодкин, не подымая головы и будто разглядывая под колесами мотоцикла темную воду в радужных разводах.

Некоторое время мы едем молча. Накрапывает дождь. Мелкий, колючий, — словно это и не дождь вовсе, а иголки, летящие в лицо. За моей спиной в багажнике коляски невнятно бормочет рация. Колодкин время от времени останавливается, прибавляет в приемнике громкость. Тогда мы слышим, как такие же ночные патрули переговариваются с «десятым», дежурным оператором городского отдела милиции.