Присяга - страница 60

— Ты не думай... Я счастливая.

Нет, он теперь думал о ней. Вспоминал, не часто, но постоянно. Сначала вспоминал со страхом.

Не оперившись еще, не окрепнув, он боялся, что история с ребенком выплывет и испортит ему всю обедню. А женившись, стал бояться, что о его грехах дознается Ирина.

Он тушевался перед женой. Благоговел перед ее безукоризненной вежливостью, умением играть на фортепьяно, разговаривать по-английски. Она отличалась невозмутимым спокойствием и знала меру во всем. Любил ее Сомов тоже спокойно, хотя и не без доли злорадства. В ней угадывалась порода, уходящая корнями в те смутные времена, когда предки ее носили соболей на шапках, а его, Сомова, ходили в драных портках с поротой задницей.

Но верен Ирине был до конца, тут он свят. Вот только жили они скучновато и детей у них не было. По первым годам рождались мертвенькие, а потом и вовсе ничего. Лечились, ездили в Кисловодск и Карловы Вары, даже в Париж ее возил к знаменитому гинекологу, да все впустую.

Со временем страх прошел, другие пришли времена.

Он с интересом ждал, когда же Маргося даст о себе знать. Втихомолку подсчитывал, сколько девочке лет. Пошла в школу, паспорт получила. Дожили, наконец, до выпускного бала, ну теперь — пора. Сердился: чего они там? Впереди у девчонки институт и все такое, а они... Хотя бы посоветовались, что ли. Он бы помог, — нет он не скупой, это враки, ему добра не жалко. Для кого копить, для племяшей-алкашей? Но набиваться сам не хотел, положение не позволяло. Он не Чикин, в науку не полез. Он как вол, при жерновах. Должен их кто-то крутить, чтобы на нашем шарике всегда было солнце?

Работа выпивает его до самого донышка. Наверху разговор крутой, без сантиментов. Поручили дело — так отвечай за него сполна и не жди поблажек, если оступишься. Но она мила ему, эта работа. Она, как допинг, — он жить больше не может без этой ежедневной встряски нервов.

Ему не стыдно смотреть в глаза людям. Речь не о его орденах и званиях — все это пост-фактум, а факт тот, что он дело делает и себя не жалеет. Вот так-то, мои дорогие!

После смерти жены он выждал год, как положено, и решился. Он исподволь вынянчил идею перевезти к себе Маргосю с дочерью. Он был уверен, что у них там, на Волге, все нормально. Если бы было иначе, он бы, конечно, узнал — у дурных вестей быстрые ноги.

Ему теперь казалось, что Маргося не стучится к нему по причине своей деликатности. Знает, что он дьявольски загружен, не хочет докучать.

Какая она стала, Маргося? Постарела, может — больна? Но это не важно, это не меняет дела. Последнее слово за ней, как пожелает, так и будет. Он тоже не вьюноша в хромовых сапожках, давление скачет за двести и движок барахлит. Ему не женщина нужна, а чтоб рядом — душа живая. Пусть отдыхает на даче, ухаживает за штанговыми розами. Может, и правду говорят, будто у человека жизнь делится на две части? Если вначале было худо, повезет потом.

Он отчетливо представлял, как объявится перед Маргосей. Объяснит все искренне и прямо, без утайки. Как попросит ничего не брать с собой в Москву, за исключением, может, мелочи, каких-нибудь пустячков.

Ему делалось жарко, и он засыпал, не прибегая к двойной дозе димедрола.

С проводницей Сомов прощался сердечно, благодарил. Она стояла у вагона в пуховой шали поверх берета и отвечала скупо, ошарашенная той помпой, с какой встречали ее пассажира.

А встреча была по первому разряду, только что без оркестра. На перроне во главе с долговязым Ереминым вытянулись цепочкой его заместители. Замыкал строй суровый дядя в кожаном реглане и с выражением на лице, не оставлявшим сомнения: если прикажут, ринется и в огонь, и в воду.

Еремин шагнул вперед, заулыбался.

Генеральный директор, а одет черт-те как. Тирольская шляпа с перышком, пальто длинное, с полами, как у поповской рясы. Хорошо хоть однотонный галстук нацепил, ходячая ЭВМ. Так за невероятную память называли Еремина за глаза его коллеги.

— А мы и не поверили — Сомов и в поезде? Машину на аэродроме держим. Вдруг в последнюю минуту передумали, решились лететь.

Еремин говорит неестественно громко, чтоб слышали все. Улыбается, но на душе, видать, кошки скребут. Не знает, с чем пожаловало начальство. Сейчас будет закидывать удочки, выяснять.