Присяга - страница 7
В период оккупации в Полтаве на Кирпичной улице, 1, располагалась в здании бывшего женского монастыря немецкая строительная организация «Баум-колонна». Под этой вывеской маскировалась агентурная школа разведцентра «Орион», существовавшего при штабе южной армейской группировки вермахта на Восточном фронте. До декабря 1942 года банда Агаева усиленными темпами проходила полный курс шпионских наук. Занятия по радиоделу, диверсионно-разведывательной тактике и прыжкам с парашютом проводились под бдительным присмотром зондерфюрера Граве и обер-лейтенанта Гамке, личного офицера связи все того же «таинственного» полковника.
Неожиданно был назначен день заброски в советский тыл. И так же неожиданно отменен. Рядовые диверсанты терялись в догадках. На их робкие вопросы Агаев хмуро отвечал:
— Нелетная погода...
Случайно они подслушали разговор между Граве и Агаевым.
— Ты знал Бакита Байжанова? — спросил зондерфюрер, свободно говоривший по-русски.
— Знал. А что?
Граве молча поднялся из-за стола и отогнал от дверей кабинета не в меру любопытных диверсантов. Между тем они тоже знали Бакита Байжанова, бывшего пограничника, у которого гитлеровцы выбили из рук винтовку с расстрелянным магазином в первый день войны. Но они не знали, что с той самой минуты, как очутился Байжанов в лагере за колючей проволокой, он страстно мечтал вырваться из фашистской неволи. Пути из плена были разные. Он избрал, пожалуй, самый трудный и рискованный.
Байжанов добровольно вступает в «Туркестанский легион», проходит обучение на офицерских курсах и становится командиром взвода. Одновременно он создает среди легионеров подпольную патриотическую организацию. Когда в сентябре 1942 года его батальон прибыл на фронт, Байжанов приказал: «По своим не стрелять!» Пока легионеры занимались строительством оборонительных сооружений, ему удалось через местных жителей связаться с партизанами. От них он регулярно получал сводки Совинформбюро, листовки, а иногда даже газеты.
При не выясненных до сих пор обстоятельствах Байжанов угодил в гестапо. У него нашли советские листовки, он стойко перенес пытки и никого не выдал. В первых числах декабря в гестаповской тюрьме города Богучара Байжанова казнили. Но созданная им организация жила. На тайном собрании ее участники решили послать самых верных своих товарищей в расположение передовых частей Красной Армии и доложить командованию, что легионеры на своем участке откроют фронт.
В архиве Министерства обороны СССР сохранились документы, официально подтверждающие, что во время декабрьской наступательной операции Красной Армии в районе Дона 193 легионера, в основном казахи и узбеки, восстали, повернули оружие против немцев и приняли участие в разгроме гитлеровских войск.
Восстание легионеров, всполошившее всю германскую секретную службу на Восточном фронте, навлекло подозрения и на агаевских диверсантов. Им перестали доверять. Из Полтавы группу перебрасывают в Харьков, потом в пригород Киева Святошино и только в январе 1943 года отправляют под Львов с «конкретным» заданием — заготавливать дрова для немецких госпиталей. Соответственно заданию была и кормежка — диверсанты взвыли от голода. Агаев пытается уехать в Берлин к своему шефу. Но зондерфюрер Граве настойчиво советует повременить. Шефу не до Агаева. Гитлеровская Германия под похоронный перезвон церковных колоколов справляет тризну по своей шестой армии.
И тут просто нельзя не сказать о том «вкладе», который внес в Сталинградскую эпопею полковник Рейнгард Гелен. Нельзя не сказать хотя бы потому, что этот характерный эпизод его бурной биографии по вполне понятным причинам старательно замалчивался теми, кто подымал на щит патентованного обер-шпиона.
Широко известно заявление генерала Йодля о провалах немецкой военной разведки. На судебном процессе в Нюрнберге он признал: «Наиболее крупным явился ее неуспех в ноябре 1942 года, когда мы полностью просмотрели сосредоточение крупных сил русских на фланге 6-й армии (на Дону)». Эти унылые упреки начальника штаба оперативного руководства гитлеровской ставки можно отнести прежде всего в адрес Рейнгарда Гелена.