Притчи мидрашей - страница 33

– Полюбуйся, как поступил Моисей с тобою: сам царем стал, Аарона первосвященником сделал, сыновей его – иереями. Теруму принесут – он говорит: «Отдайте все священнику»; принесут десятину для левитов, он и от нее отбирает десятую часть для священника же. Мало этого, он еще обрить вас велит. Издевается он над вами. Волосы у людей – и то ему завидно!

– Но Моисей ведь и себя дал обрить, – возражал Корей.

– Ну, разумеется: всю власть и весь почет забрал, надо же хоть чем-нибудь поступиться.

Ходил Корей среди народа, а его, обритого, никто не узнавал.

– Ты ли это? – удивлялись все. – Кто это тебя отделал так?

– Кто, как не Моисей, – отвечал Корей, – и мало того что оголили, еще за руки и за ноги брали, вверх поднимали и приговаривали: «Вот ты и очищен!» Брата своего, Аарона, точно невесту нарядил и в скинии собрания посадил.

Недоброжелатели Моисея и пошли на все лады повторять, возбуждая народ против него:

– Моисей – царь; брат его Аарон – первосвященник, сыновья его – иереи. Терума – священнику, часть десятины – священнику, всякий дар и всякое приношение – ему же!..

А Корей, по природе своей склонный к злоумышленным шуткам и издевательству, стал такую побасенку рассказывать:

– Соседка у меня – вдова с двумя девочками-сиротками. Клочок поля – все имущество ее. Принялась она полоску свою пахать. Приходит Моисей: «Помни, – говорит, – женщина, пахать, запрягши вола с ослом вместе, – нельзя». Приступила она к засеву – Моисей снова тут. «Поля своего, – говорит, – двумя родами семян не засевай». Пришло время жатвы. – «Край поля своего, – предупреждает он ее, – оставь недожатым и забытого от жатвы снопа не подбирай». Приступила к молотьбе. «Давай, – говорит он, – теруму, давай первую десятину, давай вторую десятину». Что делать, закон! Покорилась бедняга, дала. Как дальше быть? Подумала она и решила продать участок и купить себе пару ягнят: будет, думала она, и шерсти на одежду, и от приплода польза. Когда овечки оягнились, пришел Аарон. «Подавай, – говорит, – ягняток сюда, ибо – «каждого первенца должно посвятить Господу». Воля Божия, ничего не поделаешь, – отдала ягняток. Наступило время стрижки – Аарон и тут не заставил себя ждать: «Шерсть первой стрижки принадлежит мне. Так сам Бог повелел».

– Сил моих нет больше, – решила она, – зарежу я овец, и хотя мяса поедят дети мои». Едва успела сделать это, Аарон тут как тут: «Плечо, челюсть и желудок принадлежат мне!» «Боже праведный! – воскликнула она. – И теперь даже, зарезав овечек своих, я не могу спастись от жадности этого человека. Лучше уже я все целиком посвящу Тебе, Господи!» «А если так, – заявил Аарон, – то отдай мне все: все, что Божье, то мое». Забрал всю убоину дочиста и ушел. Так без ничего и осталась несчастная вдова со своими сиротками.

– И все это, – прибавлял Корей, – делается именем Божиим!..

Был в числе единомышленников Корея и Он, сын Пелефа, из колена Рувимова, но его спасла от гибели жена его.

– Какой тебе расчет, – говорила она мужу, – вмешиваться в пререкания Корея с Моисеем? Тот ли, этот ли возьмет верх, ты все равно останешься в подчинении.

– Но что мне делать теперь? – отвечал Он. – Я принимал участие в заговоре и присягнул на верность Корею.

– Сделаем вот что, – посоветовала жена, – оставайся дома, и я спасу тебя.

Напоила мужа вином и уложила спать, а сама вышла и села у входа в шатер, – повязку с головы сорвала, волосы распустила и взъерошила. Кто ни приходил к Ону, торопился уйти обратно[30]. А тем временем земля и поглотила Корея со всеми его единомышленниками.

Так различно поступили в деле этом жена Она и жена Корея. Про первую и сказано: «Мудрая жена устроит дом свой», про вторую: «А глупая разрушит его своими руками».

(Санг. 109; Шох.-Т., Танх.)

Злословие и издевательство продолжали преследовать Моисея. Когда стало известно о том, что Моисей готовится источить воду из скалы, злонамеренные люди начали вышучивать его, говоря:

– Что же, вы разве не знаете, что он был когда-то пастухом у Лавана, а пастухи большие мастера в поисках за водою. Моисей сначала отыщет родник, а потом приведет нас туда и скажет: «Вот, глядите, я из камня воду вам источу». Хорошо, вот перед нами камень; пусть он из этого камня добудет нам воды, из другого не желаем!