Притяжение Балтии - страница 14
30
ассимилированы .
Совершенно несомненно, однако, что они всё более интегрируются в балтийские общества. Русские предпринимают значительные усилия для изучения балтийских языков, знание которых улучшает возможность работать в новых условиях и перспективы получения гражданства. Данные латвийских опросов показывают, что с 1989 по 1995 г. удельный вес русских, знающих латышский язык, возрос с 22,3 % до 55,8 % [Антоне, Цилевич 1997, с. 39]. Другие опросы дают несколько иные цифры, но все показывают резкий рост удельного веса знающих латышский. В Эстонии разные опросы дают несколько разные цифры удельного веса русских, свободно владеющих эстонским, но, согласно всем опросам, их удельный вес растёт (по одним данным, в 1989 «свободно» и «активно» владели эстонским 22 %, а уже в 1991 г. — 27 %, по другим, «хорошо знали эстонский и говорили с эстонцами на нём» в 1990 г. 7 %, в 1995 г. — 25 %) [Return to the Western World 1997, p. 293]. В 1996 г. 93,5 % русских в Эстонии считали, что их дети должны учить эстонский, и среди русских неграждан 18—29 лет только 10 % вообще не понимали эстонскую речь [Kirch 1998, р. 583]. (Это показывает также и настроения русских: ясно, что люди, учащие эстонский и обучающие ему своих детей, не настроены покидать Эстонию.)
Опросы показывают и установку русских на активную хозяйственную деятельность в новых капиталистических условиях. Так, в Эстонии в 1994 г. сказали, что ничего не собираются приобретать, 22 % эстонцев и 21 % русских; собирались приобретать землю 15 и 19 %, производственное предприятие — 6 и 5 %, предприятие в сфере обслуживания — 6 и 7 %, квартиру или дом — 40 и 31 %, акции — 10 и 7 %. В Литве активная установка русских на освоение новых хозяйственных условий проявляется несколько меньше (несмотря на то что в Литве в отличие от Эстонии нет проблемы гражданства). Здесь ничего не собирались приобретать 19 % литовцев и 33 % русских. Тем не менее и здесь установка русских на приобретение, на «вписывание в капитализм» достаточно велика. Так, доля стремящихся приобрести акции среди русских (19 %) даже чуть выше доли литовцев (18 %) [Савоскул 2001, с. 246].
Некоторые описания различий между ориентированными на социальное продвижение, динамичными русскими и ориентированными скорее на потребление и менее «поворотливыми» представителями балтийских народов совершенно аналогичны многочисленным описаниям (сделанным и в негативном, и в позитивном ключе) отличий разных динамичных «малых» народов диаспор, вроде евреев или армян, и больших наций, среди которых они расселены, и абсолютно противоречат нашему привычному стереотипу русских. «Эстонцы, как только у них заводятся деньги, сразу же стремятся приобрести хороший автомобиль, комфортно обустроить жильё, обзавестись загородным домом. Словом, ведут себя как хорошие западные потребители. Русские на первое место ставят учёбу и получение хорошей квалификации... Русские ребята из Эстонии легко поступают в европейские и американские университеты, успешно стажируются в зарубежных фирмах. Общий взгляд на будущее у молодых таков: в жизни можно преуспеть, если знаний хватит не только для работы в Эстонии, но и во всякой цивилизованной стране. А потому деньги за учёбу подчас приходится выкладывать немалые» [Российская газета 1998]. Разумеется, подобные описания — достаточно «импрессионистские», но сама возможность появления описания различий русского меньшинства и коренного западноевропейского народа, совершенно аналогичного описанию психологических различий евреев и русских, поразительна.
На этом пути активного освоения возможностей, предоставляемых капитализмом, русские добиваются значительных успехов. Особенно велики они в
Латвии, где русские занимают настолько сильные экономические позиции, что это вызывает опасения латышей. Директор крупнейшего в Латвии Парекс-банка говорил А. Ливену: «Бизнес здесь контролируется в основном евреями и русскими, а не латышами, и это бесит латышей, хотя виноваты частично они сами. Русских и евреев здесь выталкивали из государственной службы, и они были вынуждены идти в бизнес, как брошенный в воду ребёнок вынужден начать плавать. Здесь складывается ситуация, когда власть в руках латышей, а экономика—нелатышей, как в Малайзии» [Lieven 1993, p. 365]