Прививка от невежества - страница 47

Все собравшиеся сели за стол. Женщины подошли ближе и стали как бы на страже. На столах лежали палочки для еды и стояли большие миски с очень длинными и скользкими макаронами. Как потом выяснилось, коварное блюдо называлось лагман. До меня дошло, что все собрались на обычный веселый концерт. Сколько же сейчас будет подвохов? Хоть бы не опозориться окончательно! Тем более, Рашид сказал, что Учителя не будет несколько дней, он должен приехать из Китая. Хорошо это или плохо, я не понял, но тешил себя надеждой, что ребята не подведут. Тем более увидеть Учителя сразу — это было бы чересчур. Я успокаивал себя, что Учитель именно поэтому задержался в Китае.

Слева от меня сидела жена, справа — Андреевич, а через стол напротив — вялый Федор, тускло поблескивая толстыми линзами очков. Андреевич толкнул меня в бок, я понял этот жест и почувствовал, что необыкновенно хочется есть. От прохлады аппетит разыгрался не на шутку. Я не знал тогда, что он разыгрывается и от чуйского воздуха, ведь покурив конопли, всегда хочется жрать как голодной собаке. В центре стола стояли тарелки с чем-то, напоминающим нашу икру из синеньких. Первой жертвой веселых мусульман оказался гордый Федор. То, что палочками он есть не умеет, было понятно и так. И вот, взяв их, он наляпал на большой кусок лепешки толстый слой этой смеси. И вдруг до меня мгновенно все дошло. Краем глаза я увидел еле сдерживающих смех женщин, они молча толкали и щипали друг друга. Мужчины сидели невозмутимо, лихо выхватывая палочками из тарелок длинные скользкие макароны.

А тем временем Федор уже открыл рот. В тот момент я понял, что это за смесь. Наверное, многие знают тот маленький красный перец, которым на Украине слегка болтают в борще, боясь переборщить. В Азии перец уважают и употребляют в гораздо больших количествах, но далеко не в таких, которые в то мгновение, сидя напротив меня, с голоду спонсор Федор метнул себе в рот. Я решил не останавливать его, пусть потешатся женщины, труженицы гарема. А Федор уже жевал. Андреевич тоже не сильно останавливал его, только слегка качал головой, ожидая, что будет дальше.

Ай да молодец Федор, ай да герой! Не опозорил родную Украину! Не то что не опозорил, а, наверное, напугал до полусмерти все азиатские народы. Федор жеванул уже третий раз, потом четвертый. Мелькнула мысль: может, я ошибся в силе блюда. Федор жевал все медленнее и медленнее, его взгляд потерял осмысленное выражение, выпуклые глаза начали медленно выкатываться, потом я увидел удивительный физиологический феномен, сказали бы — не поверил: очки медленно и густо запотевали. Из начинающей пробивать в белых кудрях лысины, а может, показалось, повалил едва заметный дымок. Этого феномена объяснить себе я не смог.

А Федор все держал и держал марку. В Федоре вдруг проснулась память прошлых жизней: он взял палочки и не спеша, но достаточно лихо принялся закусывать перец лагманом. За его спиной стоял грустный гарем, который так и не получил своего.

Группа с Украины к ним приезжала впервые. Судя по лицам, я понял: мы для них так же непостижимы, как и они для нас. “Отлично, — подумал я. — Может быть, хоть какое-то время будут уважать.”

Даже я не предполагал, несмотря на знание медицины, чем это кончится для бедного Федора. После ужина он осипшим голосом объяснял, что сжег и рот, и нос, и даже половину мозгов. А через пару дней оказалось, что и весь зад. Конечно, ведь перец не перерабатывается в кишечнике. Прямой ожог прямой кишки. Но давайте оставим Федора — ему и так было горько.

Друзья и родственники начали расходиться, знакомство состоялось. Мы вновь побрели на свой второй этаж. Наступала прохладная чуйская ночь.

Чуйская ночь оказалась не прохладной и даже не холодной. Первая чуйская ночь была ледяной, ломающей безжалостно суставы, растягивающей сухожилия. Хотелось завернуться в одеяло, прогнуться и упереться в кан затылком и пятками. Многие так и делали. Отец — Солнце спрятался за Тянь-Шань, и ночью в Чуйской долине царствовал холод. Я спустился со второго этажа. Полная, пугающая не темнота, а чернота, лишь огромные звезды над головой. Казалось, над долиной — не звездная сеть, а какой-то сумасшедший натыкал стоваттные лампочки. Но звезды светили только для себя.