Прививка от невежества - страница 55

— Фу-х, живой.

Он подошел ко мне широкими шагами и крепко обнял.

— Сказали же — чай пить! — Андреевич бросил грозный взгляд в толпу.

Орлы упорхнули, рядом осталась только одна жена.

— Значит так, Андреевич, — сказала она. — Где этот был, — она мотнула головой в мою сторону, — не знаю. И вообще нужно доложить обстановку.

— Что-то случилось? — насторожился Андреевич. — Как вы тут без меня?

— Таня, — послышалось снизу.

— Мать зовет, — сказала Татьяна, окинув нас надменным взглядом, и вышла из комнаты.

— Слушай, Серега, — Андреевич сел на кан. — Ты представляешь, что эти паршивцы сделали? А я их в детстве, поганцев, в кино водил, мороженое покупал.

И Андреевич начал рассказывать. Передавать его словами не хочется: уж очень культурно всегда изъяснялся Андреевич, конечно, с юмором, но тут нужен юмор черный.

К Учителю очень часто приезжают разные группы. По восточным, тем более воинским обычаям, не принимать нельзя. Какое-то время приходилось уступать место для учеников и присматриваться. Но очень часто тупые ученики все чего-то ждут, не понимая, что к ним давно уже присмотрелись. В тот раз, о котором рассказывал Андреевич, приехала свирепая группа из Чечни. На кой им нужна была эта философия и кунг-фу, они сами не знали. Видимо, мало своих проблем. Но приехало двадцать человек — сыновей диких гор. Вот тут и началось…

Рассказываю уже чуйскую легенду, родившуюся совсем недавно. Гордые сыновья гор жили уже третий месяц, даже маленькая Джисгуль со своей большой бандой устала забрасывать их камнями. А что Учителю — он уехал в теплый город Гонконг. И тогда уже совсем плохо стало — сыны гор много ели.

— И что ж они, паршивцы, сделали, — снова зашипел человеколюбивый Андреевич. Старшие сыновья Учителя решили от отчаяния пригласить двух главных курнуть с ними, для этого достали самую страшную чуйку. Курили, на жизнь жаловались и только через какое-то время поняли, что курят вторую папиросу и жалуются друг другу, а тех двоих и в помине нет. Трое суток искали, волновались, уже собирались гарем на поиски запустить. Как вдруг утром те появились. И это же надо, в тот момент, когда Учитель из дому выходил, веселый и отдохнувший после Гонконга.

В то утро у Фу Шина родные могли выпросить что угодно. А тут эти, сыны гор, и где они, бедные, жили все это время, тем более ночи уже ледяные стали, что ели?

И вот стоят перед Учителем уже не ученики, а гости, потому что ученическое время пересидели и автоматически стали гостями. Куда же от них денешься? И вот эти дорогие гости, а на Востоке любой гость дорог, стоят перед хозяином дома, носатые, грязные, покрытые ледяной коркой, исхудавшие и посиневшие. Учитель стоял, как всегда, невозмутимо. Но никакая сила не смогла удержать от хохота весь двор, даже гарем повалился с ног, а маленькая Джисгуль после всего смеялась еще два часа и на чисто русском описывала все случившееся, несмотря на то, что гарем цыкал и грозил кулаками.

Но это не все. Когда те зашли на свой второй этаж, по каким-то своим горным законам — остальные их начали лупить, причем одному порвали рот до ушей. Потом все сразу уехали, забрав с собой брата с порванным ртом. Еще ходят легенды, что тот, у которого рот целый, не был прощен и его иногда местные жители видят, грязного и оборванного, бродящим по предгорьям. Очевидно, он, не получив должной кары, вырвался и убежал. Примерно такую жуткую историю рассказал мне Андреевич.

И тут меня в очередной раз осенило:

— Андреевич, — я всплеснул руками. — Какие дети, какие родственники! Фу Шин же бежал из Китая, вспомни, в каком году. Сколько же ему лет?

— Да ну, — Андреевич махнул рукой. — Родственники понаехали. Как дети делаются, знаешь сам, а лет?.. Так ведь Учитель. Ты что, с ума сошел? — Андреевич подозрительно посмотрел на меня. — Послушай, Сережа, — вкрадчиво сказал он. — Мне тут Зульфия шепнула, что ты попал под чеченский вариант. Это правда?

— Абсолютная, — гордо ответил я.

— Да-а, — мечтательно протянул Андреевич. — И у меня были испытания.

Андреевичу в то далекое время, когда он работал на луковом поле, будучи уже мастером, старшие ученики предложили курнуть. Они еще не знали, кто работает с ними на поле. Андреевич уже месяц гнул спину на луке, ни разу не видел Фу Шина и совершенно не приставал с вопросами о нем. Учитель заинтересовался и послал учеников. Вот они и предложили Андреевичу курнуть.