Привратники - страница 39

Луд взглянул на маленькую худышку, выпорхнувшую из темноты. Почти все шлюхи были такими же тощими, как эта, имели длинные прямые волосы и, в основном, маленькие сиськи, за исключением, конечно, его пышногрудой "сентябрьской" девки.

- Похоже, ты крошка, что надо! - обрадовался Луд. - Только иди за мной вон в тот грузовик. Там и развлечемся.

Они забрались в пикап, и не успела она даже спрятать в карман две полученные от него десятки, как Луд тут же вытащил своего "петушка". Разинув хлебальник, девка тут же приступила к работе. Луд решил дать ей немного пососать. Не то, чтобы он собирался тратить свое драгоценное семя на ее "варежку", просто ему нужно было прийти в "рабочее" состояние, перед тем как кинуть вечернюю палку "августовской" девке. Луд знал, насколько это важно. Гораздо проще возбудиться от девки, у которой еще есть руки и ноги, чем от бестолкового, что-то мямлящего торса с дыркой, залитой гелем для смазки. А эта маленькая худышка "смолила его трубку", как заправский кавалерист, по ходу дела нежно лаская его мошонку. Боже, а она сосет, что надо! - мысленно воскликнул Луд. - Как настоящая машина! Так всю кожу мне с "петушка" слижет! Тут девка перестала сосать и довольно грубо заявила:

- Эй папаша, я поработала. Ты кончать собираешься?

- Ну, еще немного, крошка. У стариков вроде меня не сразу получается.

Девка снова принялась сосать, на этот раз еще жестче и быстрее, теребя маленькой ручкой его мошонку, словно переполненное молоком коровье вымя. Она заглатывала и лизала, весьма умело обрабатывая его плоть и издавая больше шума, чем пара тысячефутовых гемпширских свиней, бузящих в грязной яме. Потом снова остановилась и заныла:

- Давай, папаша, кончай уже! У меня нет лишнего времени.

- Да у тебя, крошка, целая жизнь есть, - добродушно поправил Луд, - чтобы свернуть с грешного пути и заняться таким богоугодным делом, как продолжение человеческого рода. Я говорю о том, сладкая, что все в жизни имеет свое предназначение, - и Луд тут же нанес ей сокрушительный удар в затылок пустой бутылкой из-под "Карлинга".

Сунув девку под сидение, он выехал с парковки, с все еще торчащим после классного отсоса "петушком". Ему было даже немного стыдно за то, что ему вскоре придется с ней сделать.

* * *

А делал он это так - спускал их в подвал и заставлял проглотить миску картофельного пюре, густо замешанного на "фенциклидине", чтобы надолго отключить их. Потом заклеивал им глаза, прокалывал уши и "ботомировал" шилом, чтобы их больше ничего беспокоило. Своим полевым стругом, походившим на топор с поперечным лезвием, отрезал им руки и ноги, перед этим обязательно перевязав их у основания крепкой сизальской веревкой, чтобы девки не подохли потом от кровопотери.

Именно это Луд и проделал по возвращении домой с маленькой членосоской, которую подобрал в "Костре". С каждым разом получалось чуть аккуратнее. Луд уже мог оттяпать девке руки и ноги так чисто, что не придерешься. Ему нужен был в первую очередь живой торс. Через пару недель обрубки заживут, и можно будет "чпокать". Теперь она была абсолютно голая. У нее были довольно красивые маленькие сиськи, густой куст волос между ног, и даже маленькая волосяная дорожка, идущая от лобка до пупка, которую Луд всегда считал привлекательной. Вот только единственное, что его не особенно привлекало, это татуировки. Они были у многих девок. Например, у этой каштанки такая находилась над правым соском. Дурацкое сердечко, пронзенное кинжалом. Луду было стыдно за девок, которые так не уважали и портили свое тело. Он считал, точнее знал из книг, что тело является храмом Божьим, и портить его глупыми татуировками это все равно что мусорить в храме, писать на алтаре бранные слова или бить камнями церковные витражи. Но это уже не имело значения, потому что теперь эта тощая каштанка значительно продвинулась к истинному смыслу богоугодной жизни. Однако Луд решил повременить с укладыванием ее в "июньское" корыто. Между тем, он перевязал ей обрубки, чтобы она не подцепила инфекцию. Потом собрал ее руки и ноги и понес наверх, чтобы позднее вывезти за город, предварительно обработав ртутной кислотой. Он поднимался по лестнице, стуча ботинками 11-го размера, как на верхней ступеньке вдруг резко остановился. Перед ним стоял какой-то странный парень в костюме, а в руке у него была большущая пушка, направленная Луду прямо в лицо...