Призрак замка Сирвуаз - страница 7
Грузно, будто Командор, оживленный не для каменного пира, но для стального бала, он спешился.
Г-н де Кастьевр сделался белее савана. Его лицо перепугало нескольких женщин, вследствие чего очевидность фарса и не превалировала тотчас же над всем прочим. Несмотря ни на что, раздались возгласы мнимого ужаса, приглушенные крики «Браво!», и вскоре весь этот гул удовлетворения перерос в самую одобрительную овацию, ставшую ответом на безмолвное приветствие незнакомца.
— Эвирадн![1] — бросил чей-то смеющийся голос.
— Какие же мы глупцы! — воскликнула г-жа де Суси. — Да это же господин де Рокруа!
Естественно, черт возьми! Он ведь обещал быть Франциском I, но ничего более!
Карл V подошел к Генриху VIII. Я услышал, как тучный капитан кирасиров ответил герцогу:
— Ха! Да этот безумец способен и не на такое! Известный весельчак, скажу я вам! Меня как-то раз из-за его шуточек на губу посадили! Тот еще оригинал! Но шику у него хватает! Вы только взгляните!
Г-жа де Суси, любовно повиснув на руке своего жениха, начала ему подыгрывать, называя «сиром» и представляя ему дам и их спутников. Они переходили от одной пары к другой. Ах! До чего она была прекрасна, эта малютка герцогиня д’Этамп — гибкая, миловидная, такая легкая в движениях, вся в кружевах и шелках — рядом с этим ригидным, суровым и холодным великаном! Ах! Как она была горда своим кавалером, который любезно отвешивал поклоны направо и налево, ничуть не беспокоясь о мече, который бил по набедреннику!
Возобновились танцы. Г-н де Рокруа двигался в них с поразительной — учитывая вес его облачения — легкостью.
Добросовестно играя свою роль до конца, он по-прежнему не говорил ни слова, чтобы попытаться продлить тайну, которой теперь уже прониклись все до единого. Он молчал, но его украшенный геральдическими лилиями шлем был виден, над головами, из любой точки зала; и все так же обнимаемый г-жой де Суси, будто бронзовый атлант, обвитый жимолостью, гигантский танцор вел бал.
Я же не отводил взора от г-на де Кастьевра. И не без причины. Лицо его, как и несколькими минутами ранее, было зеленым от невыразимого ужаса, под бегающими глазами образовались мешки и розоватые пятна. Он меня пугал.
— Диана совсем уж разошлась, — сказал он мне с растерянным видом.
Действительно, герцогиня д’Этамп, казалось, совершенно забыла о светских манерах. Король, ее милый друг, вел себя с ней, как ему заблагорассудится. Г-н де Рокруа слишком уж буквально следовал рассказу старых летописцев; он пытался быть Франциском I вплоть до непринужденности последнего; фактически он мог бы и избавить г-жу де Суси от некоторых крайне восхитительных, но чрезмерно нежных поз. Молодая женщина, подчиняясь ему, ни в чем не противилась его прихотям. Г-жа де Кастьевр попыталась напомнить ей о необходимости соблюдать приличия. Вместо ответа пара слилась в объятии еще более страстном. Герцогиня вернулась к нам.
— Прошу вас, — сказала она мужу, — поговорите с Морисом! Пусть прекратит! Даже не представляю, какая муха его укусила… Но что это с вами? Что-то не так?
Одной рукой герцог схватил ее за запястье, тогда как другая его рука вцепилась в мой камзол. Я окинул его внимательным взглядом. О! Как он походил в этот момент на сына Безумной Жанны! Этот искривленный рот, глаза одержимого, этот преисполненный ужаса взор, направленный на входную дверь!.. Что могло его так заворожить?..
Боже правый!
Кто-то держался неподвижно, хорошо различимый, на первой ступени лестницы, в переливе розового, с белыми прорезями на широких рукавах, плаща, кто-то, будто сошедший с картины Тициана, кто-то, кто был Франциском I в его придворном костюме, и этим кем-то был не кто иной, как г-н де Рокруа, собственной персоной!
Г-н де Рокруа!.. Неужели их было двое?.. Но нет, тот, другой, таковым не являлся; железная маска, всадник на гипсовом боевом коне — этого-то звали отнюдь не граф де Рокруа!..
Но как же тогда его звали?
Г-н де Кастьевр разглядывал двойного короля: в доспехах — тут, в атласном наряде — там.
— Какой-то шутник! — шепнул я ему. — Шутник, облачившийся в броню!
— Шутник? Но кто? Я не знаю никого, кто бы был столь высок и статен… Боже, доктор! Вы слышите эту тяжелую поступь, это бряцание, сопровождающее каждый его шаг?..