Пробуждение Чародея - страница 30

— Слушай ты, кривая беззубая пародия на женщину! — воскликнул Уолли. — Сейчас же отдай пилу Крочу! И без всяких шуточек, а не то, когда выберусь отсюда, я выдерну все твои крашеные волосы из башки.

Она попыталась было протестовать, но затем быстро перешла на свой обычный жалобный вой и протянула пилу Крочу. Вскоре уже все трое сосредоточенно пилили, время от времени останавливаясь и прислушиваясь.

С громким треском, заставившим всех нервно вздрогнуть, лопнула последняя веревка на клетке Кроча. Он опустил на землю решетчатый бок и выкатился наружу. Минут через пять он смог встать на ноги и на корточках подполз к клетке Уолли.

— Давай, друг, я помогу тебе. — Еще с полдюжины движений пилой по веревке, и Уолли оказался на свободе. Все, что он мог сделать, — это выкатиться наружу и попытаться распрямить свое тело, которое упорно стремилось свернуться обратно, словно большой складной нож.

— Сейчас… еще минуточку… и я буду в порядке… — простонал он, чувствуя, как расплавленная лава мириадами булавочных уколов захлестывает его конечности, раскаленные добела ножи пронзают тело, а прежнее биение пульса и удары крови терзают давно не использовавшиеся артерии. — Да это настоящая пытка!

— Заткни свою поганую пасть! — враждебно откликнулась старая ведьма. — Если бы хоть один из вас действительно был другом, вы бы помогли мне выбраться.

— Слушай, ты… побереги свои крашеные волосы, — с трудом выдохнул Уолли, катаясь по земле и сражаясь с жалящими его иглами.

Кроч извлек старуху из клетки и приподнял ее. Уолли мог поклясться, что ее скрученные руки и ноги с треском отрывались, когда тот выпрямлял их, заткнув ей рот ладонью.

— Нам придется взять ее с собой, а то она станет визжать на всю округу.

— Да, — согласился Уолли, пытаясь встать на ноги, которые все еще ему не принадлежали.

— Идем, друг, — Кроч подхватил его свободной рукой, и они молча направились в сторону зеленого леса. Уолли повис на нем, словно мешок. Руки и ноги его подергивались от беспрестанных электрических покалываний, а макушка головы отплясывала фанданго, словно крышка на кипящей кастрюле.

Джека мучил один вопрос.

— Как далеко, — спросил он, лязгая зубами, — как далеко должны мы уйти, чтобы Шепчущие Колдуны не смогли вернуть нас назад?

Кроч расхохотался, хотя смех его скорее походил на довольное мычание.

— Да ты еще салага, как я погляжу! Только не обижайся, пожалуйста.

— О чем ты?

— Я имел глупость позволить Зеленым Братьям подслушать мое имя, когда пошел в лес, чтобы приятно провести время с одной подружкой, — но ей хотелось еще и поговорить. Тут-то меня и сцапали. Но их колдовство действует лишь однажды. Иначе зачем, по-твоему, они держали нас в этих дьявольски мучительных клетках?

— Уф-ф! — Уолли почувствовал облегчение, несмотря на продолжающие колоть его иголки и булавки.

Кроч, несомненно, хорошо ориентировался в зеленом лесу. По мере того как кровь в его жилах начинала течь быстрее, ускорялся и ритм ходьбы — слегка согнутые ноги Кроча ступали почти беззвучно, и он уверенно обходил все препятствия — упавшие стволы, болотистые участки, свисающие лианы. Глаза Уолли слипались. Он бы, возможно, и уснул, если бы не громкий гортанный храп старой карги, давно прикорнувшей на другом плече Кроча.

Неужели это он, Джек Уолли, самый удалой парень во всей галактике, засыпал на плече чужестранца подобно старой ведьме, заставляя того тащить себя сквозь жуткие, опасные и кишащие насекомыми джунгли? Поразмыслив немного, он решил, что особые обстоятельства служат ему оправданием. Да и ноги его ужасно болели.

Кроч, казалось, никогда не остановится. Он как пустился в путь размашистыми шагами, так и продолжал идти все дальше и дальше. Ритм ходьбы снова начал усыплять Уолли. Джек сурово твердил себе, что, будучи мозгом экспедиции, он обязан бодрствовать и оставаться начеку. Но голова его клонилась, в глазах щипало, и он закрыл их — только для того, чтобы унять боль, разумеется, — и…

— Эй, пора бы вам обоим уже и проснуться, — весело загудел Кроч глухим басом.

— Э-э-э… Что? — пробормотал Уолли, барахтаясь, словно карась на крючке. — Кто спит? A-а, эта старая ведьма…