Проданная (ознакомительный фрагмент) - страница 17
Его рука опускается на спину. Прикасается к коже. Невинное, казалось бы, прикосновение. Просто опустить руку на талию.
Но он проводит по спине вверх. Едва касаясь, почти неощутимо.
– Потанцуй со мной, – Санников по-прежнему остается сзади. Не вижу его лица, но его дыхание обжигает волосы, а низкие тембр голоса отбивается прямо в груди.
Не приглашает. Не спрашивает. Звучит как приказ, которому невозможно не подчиниться.
Где ты был раньше? – почему-то хочется мне выкрикнуть ему в лицо, но я лишь качаю головой в ответ.
– Мне скоро пора уходить, – роняю твердо, даже не поворачиваясь. Зачем ему знать, что я просто не могу встретиться с ним взглядом? Пытаюсь сделать шаг вперед, избавиться от его руки. О том, что тело почему-то вибрирует и дрожит от одного его присутствия, ему тоже знать совсем необязательно. – Меня ждут друзья.
– Один танец, София.
Санников разворачивает меня к себе, бесцеремонно прижав к широкой груди.
А внутри меня все съеживается.
Так близко…
Я ощущаю мышцы, что перекатываются у него под кожей. Его дыхание. Запах этот невозможный, какой-то горько-пряный, сам по себе опаляющий кожу… И кубики пресса на животе! Черт! Они перекатываются сталью прямо под моей кожей!
На миг приходит ощущение, что мы оба сейчас без одежды. И что голос его, то, как он произносит простые , казалось бы, фразы, – слишком интимный… Как будто…
– Пусти! – вскидываю руки вперед, пытаясь оттолкнуться от его груди.
Это же неприлично, в конце концов! Да что он себе позволяет!
Если еще и скажет сейчас, что ему должна за спасение, это будет вообще предел! Стас Санников тогда упадет в моих глазах ниже того дна, на которое я чуть было не ушла!
Хотя… Если разобраться, то, конечно, я должна ему…
– Тссссс. Тихо, – ловит мои руки и, не отводя взгляда от глаз, подносит кончики моих пальцев к своим губам.
Даже пошатываюсь от странного ощущения. Голова кружится…
– Один танец, – уверенно заявляет Санников и я даже не замечаю, как мы оказываемся в центре зала.
Не кружит меня, не позволяя ничего лишнего, не прижимая сильнее, чем следовало бы, но мои ноги почему-то становятся деревянными, просто волочатся на полу. И, если бы не идеально отточенная механическая привычка к бальному танцу, скорее всего, Санникову бы пришлось самому вертеть меня, без всякого моего участия.
Его взгляд тоже предельно целомудренный.
Он смотрит прямо в глаза.
Никакой похоти во взгляде, он не раздевает меня глазами.
Но ощущение того, что происходит нечто слишком интимное, вот такое, за всеми гранями и чувство того, что мы сейчас обнажены, почему-то не оставляет меня ни на секунду.
И от этого становится еще более неловко.
Я не могу , не способна совладать с собой, когда он рядом!
Он будто проникает своими дьявольскими ядовитыми глазами в самый мой мозг!
И эта его порочная улыбка, искривившая чувственные губы…
Мои щеки пылают.
На губах снова начинает гореть отпечаток его прикосновений.
Танец закончился, и я бы, кажется, сейчас упала, если бы крепкая рука не подхватила бы меня, снова опустившись на спину.
– Софья, – холодный чеканный голос моего отца раздается рядом, действуя на меня как ушат ледяной воды.
Он явно чем-то недоволен, но почему?
Сам ведь так любит, чтобы я оказывала честь его гостям, танцуя с ними, – так что не так?
Или мне не показалось и то, что между нами сейчас происходило нечто гораздо большее, чем танец, заметили все вокруг? Потому отец и недоволен? Даже хуже, он совершенно рассержен, хоть и владеет собой так, что это могу понять только я! Что произошло?
– Оставь нас, – цедит отец, впиваясь острым взглядом в глаза Санникова.
Этот взгляд тяжело выдержать. На моей памяти никому не удавалось.
Зато я видела, как под ним бледнели и начинали заикаться самые непростые люди столицы и страны. Видела, как у них подгибались коленки. Этот взгляд ничего хорошего не сулит!
Так чем успел заслужить его гость отца?
И как, черт, возьми, ему удается его выдерживать? Да еще и усмехаться?
– Да, пап, – тихонько просачиваюсь между гостями подальше.